Анатоль. Ах, розовое или голубое, не все ли равно!
Макс. Для моего букета это, однако, вовсе не все равно!
Анатоль. Закажи два; можешь один приправить себе на голову.
Макс. Я пришел не затем, чтобы выслушивать твои тяжелые остроты.
Анатоль. Сегодня в два часа я выкину еще худшую!
Макс. Ты в недурном настроении для свадебного утра.
Анатоль. Я нервничаю!
Макс. Ты скрываешь что-то от меня.
Анатоль. Ничего!
Голос Илоны(из спальни). Анатоль!
Макс смотрит с изумлением на Анатоля.
Анатоль. Извини — одну минутку. (Идет к двери, ведущей в спальню и исчезает за ней на мгновенье; Макс смотрит за ним широко раскрытыми глазами; Анатоль целует Илону у двери, чего Максу не видно, закрывает двери и идет обратно к Максу).
Макс(возмущенный). Подобных вещей не делают!
Анатоль. Ты выслушай, дорогой Макс, и тогда суди.
Макс. Я слышу женский голос и сужу: ты рано начинаешь обманывать свою жену!
Анатоль. Садись-ка, выслушай меня, ты заговоришь сейчас иначе.
Макс. Никогда. Я вовсе не образчик добродетели; однако до такого!..
Анатоль. Ты хочешь выслушать меня?
Макс. Рассказывай! Только живо; я приглашен на твою свадьбу. (Оба сидят).
Анатоль(печально). Ах, да!
Макс(нетерпеливо). Итак!
Анатоль. Итак… итак вчера был предсвадебный вечер у моих будущих тестя и тещи.
Макс. Знаю; был там!
Анатоль. Правда, ты был там. Вообще там была масса народу! Много веселились, пили шампанское, говорили тосты…
Макс. Я тоже… за твое счастье!
Анатоль. Да, ты тоже… за мое счастье! (Жмет его руку) Благодарю тебя!
Макс. Уже ты сделал это вчера.
Анатоль. Веселились очень до полночи…
Макс. Знаю и это.
Анатоль. Одно мгновенье мне представилось, будто я счастлив.
Макс. После четвертого стакана шампанского.
Анатоль(печально). Нет… только после шестого… это печально, и я едва могу понять это.
Макс. Довольно уже об этом.
Анатоль. Был там и тот молодой человек, который, как мне достоверно известно, был первой любовью моей невесты.
Макс. Ах, молодой Ральмен.
Анатоль. Да — что-то вроде поэта, кажется. Один из тех, которые предназначены быть первою любовью многих женщин, но ни для одной не имеют значения последней.
Макс. Я предпочел бы, чтобы ты подошел к делу.
Анатоль. Он был мне собственно вовсе безразличен; в душе я смеялся над ним… В полночь общество разошлось. Я поцеловал свою невесту и простился с ней. И она поцеловала меня… холодно… Спускаясь по ступенькам лестницы, я чувствовал озноб.
Макс. Ну!
Анатоль. У выхода меня еще раз поздравляли. Дядя Эдуард был выпивши и обнял меня. Какой-то доктор прав затянул студенческую песню. Первая любовь, т. е. поэт исчез с поднятым воротником в боковой улице. Кто-то начал дразнить меня. Будто я буду весь остаток ночи бродить под окнами своей возлюбленной. Я презрительно улыбнулся… Начал падать снег. Все мало-помалу рассеялись… Я остался один…
Макс(с сожалением). Гм…
Анатоль(теплее). Да, остался один на улице — в холодную зимнюю ночь, и снег большими хлопьями кружился вокруг меня. Было до некоторой степени… жутко.
Макс. Пожалуйста — скажи, наконец — куда ты отправился?
Анатоль(внушительно). Я должен был пойти туда… В маскарад!
Макс. А!
Анатоль. Ты удивляешься, а?
Макс. Теперь я могу вообразить себе остальное.
Анатоль. О нет, мой друг… И вот, стоя один среди холодной, зимней ночи.
Макс. Дрожа от холода!..
Анатоль. Замерзая от холода! Тут я почувствовал ужасную боль от того, что я уже более не свободный человек, что я должен раз навсегда сказать «прости!» моей безмятежной, милой, сумасбродной, молодой жизни. Последняя ночь, сказал я себе, когда ты можешь вернуться домой, не будучи спрошен: где ты был?.. Последняя ночь свободы, приключений… быть может любви!
Макс. О!
Анатоль. И вот я стою в водовороте. Вокруг меня шелест шелковых и атласных платьев, блестят глаза, кивают маски, испускают аромат белые, лоснящиеся плечи — дышит и беснуется весь карнавал. Я бросился в эту бездну и дал ей охватить мою душу. Я должен был упиться ею, должен был купаться в ней!..