Макс!..
Анатоль. Уже не одна женщина при этом сдавалась! Лучшие, более уравновешенные, чем она.
Макс. Ну да, только я все же никак не могу соединить с понятием о верности, чтобы с другим мужчиной можно было очутиться в подобного рода покоях.
Анатоль. Бывают столь загадочные вещи…
Макс. Ну, мой друг, вот ты имеешь решение одной из тех загадок, над которой ломали себе голову умнейшие люди до тебя; ты должен только говорить, чтобы узнать все, что ты хочешь знать. Вопрос — и ты узнаешь, принадлежишь ли ты к тем немногим, которых любят одних, можешь узнать, где твой соперник, узнать, почему он одержал над тобой победу — и ты этого слова не выговариваешь! Ты можешь свободно поставить вопрос судьбе! И ты его не ставишь! Дни и ночи ты мучишься, ты дал бы пол жизни за истину и вот она лежит перед тобой и ты не хочешь нагнуться, чтобы поднять ее. И почему? Потому что может оказаться, что женщина, которую ты любишь, в действительности такова, какими они ведь все должны быть по твоему мнению — и потому что тебе твоя иллюзия тысячу раз дороже истины. А потому довольно забавы, разбуди эту девушку и удовлетворись гордым сознанием, что ты хотел совершить чудо.
Анатоль. Макс!
Макс. Ну, разве я не прав? Разве ты не знаешь сам, что все, о чем ты мне раньше говорил, были — отговорки, пустые фразы, которыми ты ни меня, ни себя не мог обмануть.
Анатоль(быстро). Макс… Позволь сказать тебе только; я хочу, да я хочу спросить ее!
Макс. Ах!
Анатоль. Но не сердись на меня — не при тебе!
Макс. Не при мне?
Анатоль. Если я должен услышать это, ужасное, если она мне ответит: нет, я не была тебе верна — то я должен быть один, один услышать это. Быть несчастным — еще половина несчастья — возбуждать сожаление: это все. Этого я не хочу. Ты ведь мой лучший друг, потому именно я и не хочу, чтобы твои глаза с тем выражением сострадания покоились на мне, которое говорить несчастному, как он жалок. Быть может, есть еще что-нибудь другое — быть может я стыжусь тебя. Истину все же ты узнаешь, ты видел эту девушку сегодня у меня в последний раз, если она меня обманывала. Но ты не должен услышать этого вместе со мной; этого я не мог бы перенести. Понимаешь ты это?…
Макс. Да, мой друг, (жмет ему руку) и я оставляю тебя с ней наедине.
Анатоль. Мой друг! (Проводя его к двери) Меньше чем через минуту я позову тебя назад! (Макс уходит).
Анатоль(Стоит перед Корой… долго смотрит на нее) Кора!.. (качает головой, ходит вокруг) Кора! (Перед Корой на коленях) Кора! Моя дорогая Кора! — Кора! (Встает. Решительно). Проснись… и поцелуй меня!
Кора(Поднимается, трет себе глаза, бросается Анатолю на шею) Анатоль! Долго ли я спала?… Где же Макс?
Анатоль. Макс!
Макс(выходит из соседней комнаты). Вот и я!
Анатоль. Да… ты спала — и сравнительно долго, во сне ты говорила.
Кора. Ради Бога! Надеюсь ничего нехорошего?
Макс. Вы отвечали только на его вопросы.
Кора. О чем же он спрашивал?
Анатоль. О тысяче вещей!..
Кора. И я на все отвечала? На все?
Анатоль. На все.
Кора. А о чем ты спрашивал — нельзя узнать?
Анатоль. Нет — этого нельзя! Завтра я опять буду гипнотизировать тебя!
Кора. О нет! никогда больше! Ведь это колдовство! Тебя спрашивают и, проснувшись, ты не знаешь даже о чем. Наверное, я болтала один вздор.
Анатоль. Да… например, что ты меня любишь…
Кора. В самом деле!
Макс. Она не верит этому! Это очень хорошо!
Кора. Но видишь ли… Это я могла бы сказать тебе и наяву!
Анатоль. Мой ангел! (Обнимаются).
Макс. Господа!.. До свидания!
Анатоль. Ты уходишь уже?
Макс. Мне пора.
Анатоль. Прости, что не провожу тебя.
Кора. До свидания.
Макс. Ничуть! (У дверей). Одно мнe ясно: что женщины даже в гипнозе лгут… Но они счастливы — и это главное. До свидания, дети мои. (Они не слушают его, так как страстно обнимают друг друга).