Мороз все крепчал. Анатолий ушел далеко вперед и пропал из виду. На зов не откликался. Наконец, встревоженные товарищи нашли его лежащим на снегу возле крайней избушки деревни. Виктор озабоченно всматривался в него.
- Мы уж боялись, что ты пошел волкам на завтрак. А ну, вставай.
- Я уже встал! - поднялся Анатолий. - Вас дожидался.
В избе отдохнули и побежали дальше. Серов опять впереди, но уже не отрывается, идет хорошо. Так - до самого Переяславля. Там им дали "те самые" лучшие номера, заказанные заранее, - видно, их приняли за ярославцев.
- Чудные комнаты, - хохотал Серов. - Располагайтесь, ребятушки.
Здесь обнаружилось, что у него пьексы примерзли к ногам.
Виктор вскричал:
- Как же ты шел?!
- Вот почему ты "дожидался" нас, валяясь на снегу, - догадался Климов.
Пьексы надрезали и стянули с ног. Натерли Анатолию ноги снегом, потом спиртом. На другое утро Серов проснулся как всегда первым и увидел, что ноги распухли. Смазав их гусиным жиром, он обулся. Разбудил друзей:
- Подъем! Финиш назначен на девять!
Все повскакали с постелей, привели себя в порядок и стали на лыжи. Виктор весело прокричал: "Вперед!", и команда полетела, обуреваемая золотой надеждой, что придет первой.
В пригород Пушкино, где был назначен финиш, они пришли действительно первыми. На месте финиша - ни души. Взглянули на часы, и загремел веселый хохот: стрелки показывали четыре часа утра.
- Вот это победа! Мы пришли на пять часов раньше назначенного часа! Даже судей еще нет на месте.
- Что делать? Если пойдем отдыхать, еще, чего доброго, заснем, а тут ярославцы припожалуют. Пропишут нам за то, что мы в Переяславле заняли их комнаты.
Послали Игоря Климова на поиски. Тот привел товарищей из местной заводской организации. Торжественно засекли время. Поздравили уральцев с победой.
- Однако не только ярославцы идут. Ждем лыжников из других городов. Будут учитываться условия пробега, так что окончательная победа может оказаться у другой команды.
В назначенное время судьи были на местах, стали подходить соревнующиеся команды. Когда объявили результаты, выяснилась полная победа уральцев. Они взяли первенство на скорость, а первое место на дальность разделили с архангельцами. Были вручены награды и дипломы победителям.
Несколько дней уральцы провели в Москве, ходили по ее улицам и площадям, любовались Кремлем и Москвой-рекой. На Красной площади стояли долго, полные большого, радостного чувства.
В Москве Анатолий встретился с младшим братом, принимавшим участие в хоккейных состязаниях, и разыскал старшую сестру Ксану. Вместе сфотографировались на память об этих чудесных днях.
Наконец воротились в родной Надеждинск. Команда была встречена с почетом. Все население Надеждинска гордилось победой своей команды, состоявшей из молодых рабочих-сталеваров, доменщиков, прокатчиков.
Лыжное искусство Серова было уже общепризнано. Анатолий добивался новых успехов, пока не прошла уральская зима. Он первый в Надеждинске организовал конно-лыжный спорт. В ряд становились три-четыре лошади с верховыми. Лыжники держались за длинные, привязанные к хомутам веревки, не наматывал их на руки. Верховые подстегивали Лошадей. Начинался стремительный бег. Лыжники мчались за конями, держась за веревочные вожжи. Анатолий ни разу не оторвался от сильных коней и с необыкновенным увлечением летел вперед, сам как бы равный им по силе, да еще помноженной на ловкость и выдержку. И тут уж никто не мог его обогнать.
Летать!
Лыжный спорт вызвал в Анатолии жажду еще больших скоростей, мечта об авиации уже не потухала, а разгоралась все сильней. Впоследствии он как-то сказал:
- Стремительные спуски с гор на лыжах, прыжки с естественных трамплинов - не они ли первые пробудили во мне мысль о полетах?
Но, как мы знаем, он сам признавался, что эти мечты одолевали его с детских лет и еще тогда он искал осуществления их.
Отец ему давно внушал, что, если хочешь летать по небу, научись как следует ходить по земле. И Анатолий сам говорил, что "в жизни так не бывает, чтобы человеку ни с того ни с сего вдруг захотелось летать, когда он и по земле-то не умеет ходить как следует". Ходить по земле - это значило не только физически, но и духовно овладевать знанием техники, жизни, задач своего общества и своих собственных.
Серов писал: "Я принадлежу к тому поколению людей, которое с юных лет воспитывалось в стране социализма. В мир, завоеванный нашими отцами и старшими братьями, мы вошли как наследники, которым по праву принадлежат все богатства нашей Родины.
Передовые идеи века мы впитывали в себя с молоком матери. То, что рудники и заводы могли когда-то принадлежать маленькой горсточке людей, казалось нам диким и нелепым, - ведь при нас капиталистов уже не было! Мы жадно слушали рассказы о том, как большевики, партизаны, красногвардейцы сражались в гражданской войне, как они победили Колчака и прочих баронов и генералов. Мы хотели быть похожими на этих большевиков, которые завоевали нам свободную жизнь; мы мечтали о подвигах, о славе, и хотя в этих мечтах было много детского и смешного, но всегда они были связаны с мыслями о Родине.
В книгах мы искали любимых героев, которым можно было подражать. И сама жизнь учила нас и разжигала в нас стремление к мечтам и будущим большим делам".
Шел 1929 год - год великого перелома. Открывалась новая страница нашей истории. Уже определились решающие успехи социалистической индустриализации. Совершалась революция в деревне - происходила ликвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации. Сельское хозяйство перестраивалось на колхозный лад. В стране вырастали новые города, заводы, строились новые вузы.
И по рекам, по железным дорогам и воздушным путям народ посылал своих детей осваивать необъятные просторы Родины. Молодежь приходила на новые места, чтобы строить и учиться.
Это был год великого перелома и в личной судьбе Анатолия. Он уже работал вторым подручным сталевара. Вместе с ним держал выпускные экзамены и его младший брат. Осенью в Надеждинске должен был открыться горный техникум с двумя отделениями - горным и металлургическим. Евгений решил поступить на металлургическое отделение и стать специалистом мартеновского дела.
Виктор Недосекин собирался на строительство Уральского машиностроительного завода. Он звал с собой Анатолия.
- Слушай, это же громадное дело, понимаешь? Гигантская стройка всесоюзного значения. Для нас, если хочешь, целый университет.
- Неужели мы расстанемся?! - с грустью отвечал Толя. - Ты же понимаешь, у меня другие планы.
- Да что с тобой говорить. Всем известно - только и мечтаешь о летной школе.
- Разве ты не хотел бы стать авиатором? В тебе есть все качества умственное развитие, физическая закалка, отличное зрение, ловкость, легкость замечательная - отсутствие лишнего веса. Виктор, идем в истребители! Идем!
Но решение Виктора было твердо. Он шел своей дорогой.
Оба грустили, ожидая, когда наступит час разлуки. Но молодые сердца были переполнены предчувствием начала чего-то большого и прекрасного впереди.
Однажды они сошлись на пути к заводу. Анатолия вызвали в райком комсомола.
- Не знаешь, зачем вызывают? - спросил он друга.
- Получены путевки.
- Какие путевки?
- Есть в Кунгурский машиностроительный институт.
- Я подавал заявление в летную школу, - сказал разочарованно Анатолий и замедлил шаги.
- Кажется, что-то есть, - загадочно улыбнулся Виктор. - Ты слыхал ведь - объявлен массовый призыв молодежи в авиацию.
- Что ты сказал?!
- Вот газета, читай. Комсомольский призыв.
Анатолий схватил "Комсомольскую правду". Несколько раз прочитал сообщение.
И бросился вперед бегом.
- Скорей в райком! Скорей!.. А есть путевки?
- Не знаю, - Виктор едва поспевал за Анатолием. В райкоме они попали в толпу молодежи. Толя, подняв газету, протиснулся к Туеву. Иван испытующе взглянул на юношу.