К самому концу огласили призывы создавать кроме комиссий всяческие движения и печатные органы. Рекомендовалось также разрушать и искажать все, что может быть разрушено и искажено. Разные глупости тут же передавались по телевидению со скоростью света.
Под занавес этой сессии был определен «единственно верный курс» в абсолютно неизвестном направлении, и, кажется, закончился этот шабаш избранием комиссии по приемке-передаче дел от старого состава исполкома. Возглавил комиссию, по-моему, депутат Гапанович (Гапанович это фамилия).
Подавленный «грандиозностью» виденного, я долго сидел в машине с работающим мотором около дворца, пока ко мне не подошел Саша Беспалов из организационного отдела Ленсовета и спросил, какие у меня проблемы. Проблема была одна: я не мог очухаться. Несчастная Родина-мать! Я сознаю свое ничтожество, но и мне ясно, что ты, похоже, тяжело заболела. Может, тебя поразила злокачественная любовь к «демократии»? Или у тебя шизофрения, раз ты хочешь свой народ пустить по миру? Ведь изменение образа его жизни — это, как замена религии, возможно лишь насилием. Мирный же путь исключен. Дальнейшее существование всего, что удалось создать за 70 с лишним советских лет, сохранить и приумножить было поставлено сегодня под угрозу и сомнение. Похоже, ты проиграла в умной борьбе с другими странами за обладание душой собственного народа. Чем я могу помочь тебе? Я не знал.
Когда мне пришлось поделиться с Собчаком впечатлениями об этом слете и слетевшимся на него, он, к моему удивлению, долго и странно удовлетворенно смеялся.
В последнее время Собчак почти безвылазно находился в Москве, гарцуя на заседаниях Верховного Совета, но, главное, пробивая себе квартиру, при этом ссылаясь на то, что жить в гостинице вместе с постоянно пьяными коллегами-депутатами он, малопьющий, не в состоянии.
Глава 3
Выбор идола
Москва! Как много в этом звуке для сердца…
Если бы в то время кто-нибудь сказал, что скоро для гулянки по случаю еврейского национального праздника будет арендован Кремлевский Дворец съездов, название которого даже в газетах писалось с больших букв, то, надо полагать, этот «предсказатель» мог бы получить по политическому сусалу за разжигание антисемитских настроений.
Тогда еще никто не интересовался «девичьей» фамилией лидера столичных «демократов», московского «грека» Гавриилы Попова.
Еще никто не обращал пристального внимания на изменившиеся повадки Горбачева, который вдруг перестал интересоваться ходом строительства своей летней резиденции на берегу живописной бухты в абхазской Пицунде. С окончанием этой стройки он все время лично торопил, и вдруг… Его также перестала интересовать внутрипалубная отделка черноморской яхты на манер императорской «Полярной звезды». Уже и Раиса Максимовна перестала выезжать для демонстрации своего шубного гардероба перед изумленно-восторженными обитателями нашей глубинки, еще сбегавшимися на этот праздник моды.
Эта чета, одна из немногих в Москве, была прекрасно осведомлена о скором наступлении развязки в этой, поставленной западными режиссерами, национально-государственной трагедии, где в качестве сцены использовали территорию нашей, тогда еще огромной страны с ее трехсотмиллионным населением. Горбачев и его малочисленная группа, в простонародии названная шайкой, обеспечила полный аншлаг, а доход от этого геополитического спектакля уже осел на личных счетах, открытых в зарубежных банках. «Заработанных» таким образом денег главному организатору теперь с лихвой хватит на покупку вместо Пицунды десятков резиденций на побережьях любых морей.
То было время, когда еще никто не сомневался в незыблемости нашей врожденной уверенности в своем завтрашнем дне, будущем своих детей и своей страны.
Еще не омывались окраины России приливами крови.
Еще никто не настаивал на переименовании наших городов. А Великую Державу не называли «бывшей страной СССР», лишив ее имени, гимна, флага и растоптав герб.
В ту пору еще все возмущались угрозой рыжковского Кабинета министров СССР поднять цены на 5–7 %. И никому в голову не могла прийти мысль смиренно пережить скачок стоимости в сотни раз.
Еще не расползлись по остаткам СССР бог весть кем придуманные, но с сильным привкусом перевода с английского, так называемые «реформы», облепляя жиром и обволакивая взятками новую популяцию уже не советской бюрократии. И еще не начались широкомасштабные истребительные эксперименты над многонациональным народом, которые потом почему-то назовут «экономическими опытами молодого гайдаровского правительства», правда, опустят слова «над крысами», частенько употребляемые в слышанных разговорах между самими «экспериментаторами».