Однако дьявол и Ад имеют совершенно разный «статус» в пространстве изображения. Фигуры сатаны и демонов (при всех спорах о том, как «на самом деле» выглядят бесплотные духи тьмы, и как их истинный облик соотносится с образами на иконах) воспринимаются как изображения реальных существ, пусть невидимых и бесплотных. Ад же — как София Премудрость Божья, Смерть, Земля, Море или Фортуна — это олицетворения свойств божества, безличных сил или природных стихий. С точки зрения христианской традиции они не существуют в том смысле, в каком существуют ангелы и демоны.
23
Средневековая иконография унаследовала увлечение персонификациями от искусства позлней Античности. Ал в облике старика или в любой из своих многочисленных масок органично вписывается в олин рял с олицетворениями Рима в облике женской фигуры или Океана как боролатого мускулистого старца. Да и библейские книги, а велел за ними христианская литургическая поэзия, говоря об ужасе преисподней, шелро использует антропоморфные и зооморфные метафоры: чрево алово, ненасытная пасть и т.л., — словно зовущие их визуализировать.
Визуальная грамматика
Хотя картины преисполней, созданные в разные эпохи и в разных регионах христианского мира, сильно различаются по стилистике, а сами композиции с веками становятся все сложнее, пространство инфернального мира чаше всего выстраивается из общих визуальных мотивов. Мрачный ад соткан из образов, воплощающих муки и отчаяние, — это пламя, тьма, мороз, орудия пыток и грозные демоны-палачи.
Огонь — важнейшая визуальная «примета» преисподней: он часто служит фоном изображения, перекликается со вздыбленными волосами грешников и вплетает в себя их фигуры; его изрыгают адские монстры, он течет по земле в виде огненной реки, образует огненное озеро в центре преисподней и т.п. Геенна огненная — самая емкая характеристика ада. На фресках, иконах и миниатюрах с пламенем конкурирует только темнота, черный цвет, как обозначение адского пространства, где нет ни света, ни жизни, ни памяти, ни надежды. Орудия пыток, фигуры зверей и звероподобных демонов воплощают карающее начало преисподней.
Геенна редко изображалась пустой, готовой принять своих узников после Страшного суда, — как правило, в ней уже видны страдания многочисленных грешников. Начиная с ранней византийской иконографии образы мук чаще всего сегментируются и помешаются в замкнутые геометрические формы (клейма, похожие на камеры адской темницы, выстраиваются длинными рядами, пешеры высятся друг над другом пирамидой, овалы умещаются в пасти ада и т.п.). Это визуальное решение позволяет одновременно показать множественность пыток и их разнообразие (лаже если рядом с каждым сегментом нет поясняющей надписи, а внутри не видно конкретной казни). На исходе Средневековья пещеры ада стремительно растут в размерах и демонстрируют зрителю ужасающие подробности загробных страданий: апогей такой детализации — старообрядческие рукописи XVIII-XIX вв., в которых каждая кара, по-прежнему вписанная в условные рамки огненной или черной пещеры, часто выносится на отдельную миниатюру, занимающую весь лист, а цикл красочно изображенных мук разворачивается на многих десятках страниц.
24
6.Иллюстрация к византийскому Житию Нифонта Констанцского (создано в X-XI вв.). Дьявол собирает свое войско, чтобы послать его в мир. Звероподобные и антропоморфные бесы выстраиваются в «полки». Каждый отряд заключен в отдельный овал — многоцветье подчеркивает многоликость бесовского царства.
Из Жигии Нифонта Констаниского, XVI в.
Фигуры «обитателей» ада, демонов, в русских лицевых рукописях часто располагаются по тому же принципу: показывая множественность, «пестроту» и разнообразие бесов, миниатюристы вписывают их разноцветные фигуры в геометрически очерченные пространства — овалы, полукружия, треугольники и т.п., которые иногда громоздятся друг на друге, демонстрируя легионы нечистых духов. Сонмы бесов на разных мытарственных станциях часто образуют пирамиды из прижатых друг к другу острых хохлов.
Образы самих демонов — самостоятельный «микротекст». Они складываются из элементов облика человека и зверя, с помощью нескольких ключевых приемов: неестественной комбинаторики (звериное и человеческое), эскалации агрессивных черт (огромные клыки, когти и пасти) и умножения (хищные пасти или морды, рассеянные по всему телу: на животе, в паху, на заду, на сочленениях рук и ног; множество глаз и т.п.)1. Эти фигуры должны одновременно устрашить зрителя и подчеркнуть такие характеристики бесов, как дисгармония, безобразие, противоестественность, отсутствие неизменного, «стабильного» облика. Все эти приемы расцвели в западной иконографии начиная с XI в. (отчасти под влиянием звериного стиля романской скульптуры и орнаментов), а на Руси — с «опозданием» на пять столетий, в XVI в. (до этого здесь господствовал византийский тип демона-«тени»). Атрибуты бесов — это орудия соблазнителей (яства, кубки с вином, кошельки с деньгами) и мучителей (крюки, пилы, копья, дубины), причем в изображениях ада, конечно, доминирует грозный арсенал истязаний.