Иллюстрируя появление четвертого всадника Апокалипсиса, древнерусские мастера всегда создают небольшую сцену. Иногда Смерть выступает как порождение Ада (когда она выходит из его пасти). Порой они предстают как союзники — силы зла, действующие заодно. Но чаше Ад, вооруженный дубиной, колотушкой, похожей на двуручный топор, или серпом на длинной рукояти, гонится за Смертью, а та либо уезжает прочь, либо пытается защититься. Смерть оборачивается и целится в Ад из пищали, словно хочет избавиться от опасности.
165
1.Смерть (здесь она, как было принято в XVI—XVII вв., предстает в облике белого ссохшегося мертвепа) целится в звероподобный Ад, выходящий из провала преисподней. V него дополнительная морда на животе, которая копирует черты «основной» головы. Еше одна демоническая черта, которая сближает фигуру Ала с изображена ями бесов, — агрессивно высунутый язык.
4. Смерть-всадник с косой и Ад с серпом на длинной рукояти смотрят друг на друга. Выше справа стоит Иоанн Богослов, которому эта сиена, вместе с другими сюжетами Откровения, была явлена в видении на острове Патмос.
Из Апокалипсиса, XVIII в.
5. Удвоение фигуры Ада: Из пасти дракона выходит красный монстр с головой, похожей на свиную, и с колотушкой на плече. Обе фигуры символизируют Ад, который следует за Смертью.
Из Апокалипсиса, XVII в.
6.«И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая» (Откр. 20:14): ангел на глазах у Иоанна Богослова сбрасывает в пламя (напоминающее по форме пасть или котел) Смерть и Ад, похожий на огромную гусеницу.
Из Апокалипсиса, XVIII в.
итп
167
7.Воскресение мертвых перед Страшным судом: Ад, Смерть, Земля и Море отдают своих мертвецов (Откр. 20:1 3). Как и на иконах Страшного суда, где традиционно присутствует этот сюжет, Земля и Море предстают как женские фигуры, а Смерть — как ссохшийся мертвен или скелет. Ал вынимает короб с воскресшими из своей пасти.
Из Апокалипс ш <>, XVIII п.
168
ПРОСТРАНСТВО НАСИЛИЯ
СИМВОЛИКА КАЗНЕЙ
«Языки ихъ вне висяху, яко бешеным псомъ». Видение Григория
Мучения грешников в пешерах и «отсеках» преисподней — один из важнейших сюжетов позднесредневековых лицевых сборников. Начиная с XVII в. в многочисленных Синодиках, Цветниках, Житиях Василия Нового такие изображения становятся едва ли не основной темой. Перед читателями разворачиваются длинные серии миниатюр, на которых бушует адское пламя, а грешники висят на железных крюках, подвешенные за ноги, за ребра, за языки, жарятся на огромных вертелах или кипят в котлах. Надписи указывают, кто именно принял ту или иную кару: «лихоимец», «чародей», «сребролюбец», «блудник», «тать» и разъясняют суть наказания: «червь неусыпающий», «тьма кромешная», «скрежет зубовный».
Основой для таких изображений служили многочисленные переводные тексты, визионерские истории и поучения — «Видение Козьмы игумена», «Слово Палладия Мниха о Втором Пришествии», «Видение Григория» из Жития Василия Нового и др.: в XVII в. их начинают подробно иллюстрировать, разворачивая длинные циклы миниатюр с «адской» тематикой. В старообрядческих сборниках XVIII-XIX вв. такие рассказы часто следуют друг за другом, и фигуры грешников заполоняют многие десятки страниц.
Загробные казни делятся на несколько типов: пленники ада либо страдают в различных отсеках преисподней, помещенные в огонь, холод, кромешную тьму, либо подвергаются атакам инфернальных созданий — адских червей, змей, птиц и лягушек, либо же их истязают бесы-мучители. При этом огонь или тьма чаще всего служат фоном, который знаменует одновременно само пространство ада и вечную кару грешников. В окружении
169
языков пламени или в зияюшем черном провале могут разворачиваться более изощренные сцены пыток.
Древний мотив симметрии прижизненного греха и посмертного воздаяния был актуален в Средние века и часто определял рассказы о загробных муках. 11а Западе этот принцип действует во множестве визионерских текстов и в изображениях: прелюбодеям отрезают гениталии, фальшивомонетчикам заливают в горло расплавленный свинец, обжоры и пьяницы вынуждены есть и пить без остановки и т.д. В древнерусской иконографии эта модель не была так популярна: чаше всего муки «распределялись» между разными категориями грешников без всякой (или почти без всякой) связи с их прегрешениями. Однако сама идея была знакома многим благодаря переводным визионерским рассказам, начиная с апокрифического «Видения апостола Павла» или «Хождения Богородицы по мукам» (так, апостол Павел увидел грешника, стоящего по колено в огненной реке, в то время как ангел-мучитель вырезал ему огненной бритвой язык: этот человек при жизни был чтецом, учил людей, но сам не соблюдал заповеди).