— Давай, — сказал Дэйн. — Почему бы тебе просто не сделать это? Ударь меня и возвращайся к своему пиву.
— Клянусь, ты хочешь, чтобы я тебя ударил. Какого черта, чувак?
— Ты из кожи вон лез, чтобы попасть сюда, а теперь собираешься просто сдаться? У большинства детей в нашем районе никогда не будет шанса поступить в колледж, и, если бы не хоккей, нас бы здесь тоже не было. Возможно, дальше этого дело не зайдет, поэтому нам нужно быть уверенными, что мы не вернемся к бесперспективной работе.
Неужели он думал, что я этого не знаю? Именно это мотивировало меня на протяжении двух с половиной лет. Но этого было уже недостаточно, потому что, когда я пытался думать о своем будущем, все, что я видел, все, что я чувствовал — была пустота.
— Я хочу, чтобы ты доказал, что ты лучше этих парней, — продолжил Дэйн. — Что ты заслуживаешь быть здесь, и заслуживаешь эту девушку, так что прекрати хандрить, пока не испортил себе жизнь.
Я отпустил его и провел руками по волосам. Это было больше похоже на большую речь, которую я ожидал услышать, но совсем не ожидал, что все так обернется.
— Теперь, когда я, наконец, завладел твоим вниманием… — он достал из рюкзака газету и прижал ее к моей груди. — Сегодня вышла статья твоей девушки.
Я ожидал услышать об этом в понедельник, но, заглянув в Интернет, обнаружил, что спортивный раздел был посвящен игре прошлой недели, и там не было никаких новых статей от имени Уитни. В тот момент я имел в виду именно то, что сказал, мне правда наплевать на статью, потому что она была важнее.
Но настал момент истины… Я беспокоился о том, что она написала. Кого это задело бы из моих товарищей по команде, или тренерского штаба. Не говоря уже о том, сколько моих секретов было бы напечатано на всеобщее обозрение. Кто знает, какие ужасные вещи она сюда добавила.
У меня перехватило горло. Я так много ей рассказал, и все это время она планировала использовать это против меня. Лицемерно это или нет, но я испытал приступ гнева из-за того, что она не была честна с самого начала.
Я доверял ей.
Мой гнев нарастал, и я был рад этому, потому что это означало, что мне не придется нести бремя нашего разрыва в одиночку. Это подтвердило мою теорию о том, что отношения могут быть токсичными. И она не только тянула меня вниз, но и решила погубить мою единственную семью, которая у меня была. Насколько это было хреново?
Я с самого начала знал, что идея о том, что любовь может победить все, — чушь собачья. И все же я рискнул. Позволил себе по глупости поверить в это ровно настолько, что это взорвалось у меня перед носом, и теперь люди, о которых я больше всего заботился, тоже могли пострадать.
Я сжал экземпляр «Heights» в кулаке, бумага зашуршала. Я хотел прочитать это почти так же сильно, как и не. Развернув его, я увидел изображение Уитни, и крошечная черно-белая картинка заставила мое сердце замереть на пару секунд.
Дэйн хлопнул меня по плечу и кивнул, как это делают учителя и пожилые люди, когда надеются, что ты вот-вот пересмотришь свою жизнь.
— Я дам тебе несколько минут, а потом мы обсудим стратегию.
Я покачал головой.
— Иногда я беспокоюсь о твоем психическом состоянии, правда.
Дэйн ухмыльнулся, потому что у него, очевидно, были проблемы. Он повернулся и начал хлопотать на кухне, открывая и закрывая шкафы, в то время как я плюхнулся на диван и начал читать.
Как вы, наверное, заметили, в кампусе разгорелись дебаты из-за одного опроса, в котором задавался вопрос о льготном отношении к спортсменам. Думаю, пришло время признать, что я создала опрос, и, хотя я не хотела вызвать такой ажиотаж, очевидно, что обе стороны испытывают очень сильные чувства. После долгих исследований, а также после того, как я провела некоторое время с хоккейной командой, вот мои выводы…
Она начала с фактов о количестве стипендий, выплачиваемых за занятия спортом, по сравнению с академическими, рассказала о деньгах, которые колледж тратил и которые приносили спортивные факультеты, и написала, что ее опрос показал, что 72 процента студентов, ответивших на этот вопрос, считают, что к спортсменам относятся по-особому. Она процитировала пару комментариев от людей, которые страстно переживали по поводу несправедливости — один был красиво сформулирован, а другой называл спортсменов безмозглыми придурками.