И я верю в игру. Ибо чем иным, как не игрой может быть это совместно получаемое впечатление, которое одинаково ищут и находят в детективах художник, государственный деятель, инженер, чемпион-тяжелоатлет, учитель, парикмахер, студентка, врач, подсобный рабочий, королева, читатели всех слоев общества?
Нет ничего удивительного, что и Венгрию, где каждый третий из двух миллионов читателей разгадывает кроссворды и где в 1971 году был проведен всевенгерский чемпионат по разгадыванию этих головоломок, детектив покорил именно своей игрой. Ведь человек по натуре своей любит игру, она для него — вечная потребность. Быть может, этот инстинкт был статистом уже в процессе превращения нашего предка в человека. Переимчивость нашего пращура, склонность его к подражанию, более того, его желание трудиться тоже можно, по крайней мере отчасти, объяснить любовью к игре. Наряду с этим игра является и элементом искусства, создающим формы, образцы. Она присутствует и в самых возвышенных стихах, в трагедии самой благородной чеканки. Детектив абсолютизирует эту сторону художественного произведения.
Он строится и на другом первородном инстинкте: на любопытстве. Даже самый равнодушный, самый закоснелый ум стимулирует разгадка тайны, возможность поделиться обладаемым знанием, скрытым от других.
Под знаком этой серьезной игры и аргументированного любопытства я взялся за розыск, расследование загадки детектива. Литературоведу, берущему на себя роль искусного сыщика, так же приходится бороться с ложными следами, как воображаемому детективу. Самое обманчивое в детективе то, что его считают романом, новеллой, которые полно и объемно обрисовывают человека, хотя он — всего лишь сказка, показывающая человека в одном аспекте - в действии, всего пить частичное изображение в новой форме, характерной для промышленного общества, городского образа жизни. Детектив производит не эстетическое, а просто приятное впечатление.
К осознанию этого вели многие нити расследования. Я рассматривал детектив как общественное явление. Затем старался выяснить, каковы литературные и социальные истоки его зарождения. Изучая историю жанра, который является просто сказкой, помешенной в новую сетку кристалла. И наконец, я попытался исследовать те своеобразные — указывающие скорее на волшебную сказку, чем на роман или новеллу, — эстетические законы, которым подчиняется детектив.
Есть у вас желание присоединиться к моему расследованию? Работа эта таит в себе волнующие открытия. Шерлок Холмс сказал бы, что решения ожидает «проблема, рассчитанная на три трубки».
Т.К.
ГЕНЕАЛОГИЯ
«И сказал По: да будет детектив. И возник детектив. И когда По сотворил детектив по своему образу и подобию и увидел, что создал, он сказал: и вот хорошо весьма. Ибо создал он сразу классическую форму детектива. И форма эта была и останется во ваш веков истинной в этом бесконечном мире. Аминь».
(Эллери Куин)
«Мне кажется, когда литературоведы англоязычных народов примутся изучать в будущем литературу первой половины нашего века, они с некоторой легкостью будут проскальзывать по произведениям серьезных романистов и внимание свое обратят на безгранично многообразные достижения авторов детективов».
(Сомерсет Моэм)
«В литературе другим жанрам место отводят на основании их шедевров, в то время как детективы оценивают по их отбросам».
(Р. Остин Фримен)
Художественная литература
Загадка, вероятно, самый наидревнейший предок детектива, литературное одноклеточное, несущее в себе ядро жанра — тайну. Ответ на хитроумную загадку, как и в детективе, всегда прост. Быть может, самым удачливым разгадчиком тайн был Эдип: решив классическую загадку Сфинкса, он приобрел царство. И напротив, именно ошибочное толкование загадки побуждает Макбета предаваться ложным иллюзиям безопасности, и он теряет королевство, больше того, жизнь. Загадка во все времена была излюбленным средством писателей, употребляемым от случая к случаю.
Но детектив издавна обладал и другими элементами. Библейские мифы содержат бесчисленные короткие истории, в которых источником мудрости суждений является логика, характерная и для детектива. Царь Соломон подстраивает психологическую ловушку лжематери, требующей отдать ей младенца, — Агата Кристи использует эту мысль в романе «Н или М?». В Ветхом завете есть элементы, допускающие многочисленные толкования изобличительных признаков. Порванная одежда Иосифа служит ложным доказательством его виновности. В истории Каина и Авеля имеются преступление, убийца, жертва, побудительная причина, улики, попытка скрыть преступление, даже предполагаемое орудие убийства: это может быть мотыга или рукоятка сохи, ведь Каин был землепашцем. Но там отсутствует сыщик; всеведущий господь Бог, разумеется, не нуждается в искусном детективе.