между собой, например Льва Толстого с Антоном Чеховым:
Встреча Чехова и Толстого произошла в начале августа 1895 года, когда Антон Павлович
приезжал в Ясную Поляну.
В это время Толстой работал над своим романом «Воскресение», чтение глав из которого и
предполагалось в то время, когда приехал Чехов. По воспоминаниям очевидца тех событий, С.Т. Семенова, «Л. Н. не совсем хорошо себя чувствовал и пошёл отдохнуть, а мы, человек
пять или шесть, отправились в укромный уголок и расположились читать… Читали, кажется, часа два. По окончании чтения пошли в дом, вниз, в кабинет Толстого. Л. Н. встал после
отдыха, но не выходил, по случаю недомогания, из кабинета. Он с любопытством ожидал, что
ему скажут по поводу его новой работы».
По мнению Чехова, отрывки были хороши, особенно верно была схвачена картина суда.
Неверной ему показалась лишь одна деталь: героиню романа, Екатерину Маслову, приговаривают к двум годам каторги. Чехову, который в своё время отбывал обязанности
присяжного заседателя, было хорошо известно, что этот срок слишком мал. Лев Николаевич
принял это замечание и впоследствии исправил указанную ошибку: в опубликованном
варианте «Воскресения» Маслову приговаривают к четырём годам...
Характерно, но пьесы Антона Чехова казалась нелепыми и странными для многих из его
современников. Антон Павлович, сам зачастую не отрицал их необычную экстравагантность:
«Мне, кажется, что я напишу что-нибудь странное», - писал он Суворину, принимаясь за
написание пьесы «Чайка».
Л. Н. Толстой, впоследствии, так отозвался об этой пьесе: «... «Чайка» Чехова вздор, ничего
не стоящий... «Чайка» очень плоха... Лучшее в ней — монолог писателя, это
автобиографические черты, но в драме они ни к селу, ни к городу».
«Нелюбовь» Толстого к пьесам Чехова вообще – притча во языцех. Толстой считал Чехова
«несравненным художником», даже назвал как-то «Пушкиным в прозе», и признавал, что он
создал «новые формы писания». Но даже понимая, что Чехов – это совершенно другое, нежели Тургенев, Достоевский или он сам (великий Толстой), никак не мог принять его
драматического искусства.
В переписке Чехов признался Ивану Бунину: «Знаете, я недавно у Толстого в Гаспре был. Он
ещё в постели лежал, но много говорил обо всём и обо мне, между прочим. Наконец я встаю, прощаюсь. Он задерживает мою руку, говорит: «Поцелуйте меня», и, поцеловав, вдруг
быстро суётся к моему уху и этакой энергичной старческой скороговоркой: «А всё-таки пьес
ваших, я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже!» Когда Толстой посмотрел
в Художественном театре чеховского «Дядю Ваню», он записал в своём дневнике, что
возмутился пьесой. Но чем-то его чеховская драма задела, потому что в этой же записи о
«Дяде Ване» Толстой добавляет: «Захотел написать драму «Труп», набросал конспект».
Биограф Толстого прямо утверждает, что в толстовском «Живом трупе» есть что-то
навеянное образом главного героя пьесы Чехова «Дядя Ваня».
Можно ли утверждать, что Л. Толстой писал лучше А. Чехова? Без сомнения, каждый по-своему хорош, но проза Чехова, как и Тургенева более красивая и утончённая, как чистый
утренний воздух в лесу, как журчание чистой воды ручейка на опушке леса.
Из изложенного в эпилоге выделил основное:
Антон Павлович Чехов был невероятно скромным человеком, тонко чувствующим людей, поскольку ещё был врачом, он напрочь отверг предложенное дворянское звание и значимые
титулы, что вызывает в душе любого человека чувство уважения, как перед личностью, человеком с большой буквы.
Лев Николаевич Толстой всегда чувствовал себя «творцом» Антона Чехова, как писателя и
драматурга. Поэтому незримо проводил, как бы перинатальный контроль над чеховским
творчеством, невзирая на это охотно делал в своих произведениях поправки, предложенные
более молодым коллегой по перу.
Вызывает недоумение высказывание Толстого о творчестве Шекспира и драматическом
творчестве Чехова, хотя после постановки спектакля «Вишнёвый сад» Станиславским Чехов
не скрывая возмущался утверждая, что Станиславский покалечил его пьесу.
Толстой был очень высокого мнения о себе, считал себя пророком, открывшим новую
религию, но не мог никоим образом предположить, что его учение — толстовство породит
очередную тиранию насилия идей, в лице народовольцев, протянувшихся кровавым шлейфом
из прошлого в будущее.
Список используемой литературы:
· Радлов Э. Л. Энтелехия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890