— Не сосредотачивайся слишком сильно, если понимаешь, что там ничего нет, — прошептала я. — Я даю месяц или два, прежде чем тебе наскучит со мной, но до тех пор это будет весело.
Он пошевелился и сел, откинувшись на подушки.
— Зачем ты это делаешь?
— Делаю что?
— Все время одной ногой за дверью. Ты согласилась быть с нами, но все равно не можешь не думать о бегстве. Почему?
— Я просто стараюсь быть практичной.
— Я влюблен в человека, который не может быть честен со своими родственниками или с кем-либо в своей жизни за пределами этого пентхауса. Я хочу женщину, которую едва знаю, но жажду больше, чем могу понять. Кроме того, мужчина, которого я люблю, тоже хочет ее, и это заставляет меня хотеть ее еще больше, если это возможно. Где тут практичность?
Я бы солгала, если бы сказала, что не представляю, что на это ответить. Я действительно знала и не видела никакого смысла лгать.
— Вы с Максом поддерживаете друг друга. Какой бы дерьмовой ни была семья Макса, она у него есть. И у тебя есть семья. А я всегда была одна… Оставаться практичной даже в непрактичной ситуации — это все равно самосохранение. Это не та привычка, от которой я собираюсь отказаться из-за пары незнакомцев.
— Пары незнакомцев, с которыми у тебя нет проблем в постели?
— Секс — это совсем другое. Ты же понимаешь, что все дело во влечении.
— Хорошо, тогда расскажи мне о себе.
— Я уже все вам рассказала, ребята.
— Я слышал лишь о твоих обстоятельствах. Однако мне хочется узнать тебя.
— О чем это вы тут беседуете?
Я откатилась назад и увидела, как Макс вошел в спальню, закрыв за собой дверь. Он упал на кровать рядом с Уэсом и закрыл глаза, стоило его голове коснуться подушки.
— Все в порядке? — забеспокоилась я.
— Спроси меня завтра, — ответил он, поднимая мои ноги и укладывая их себе на колени. — Так и о чем же вы говорили?
— Джейн почти согласилась сыграть в «Сорок семь вопросов», — усмехнулся Уэс.
— Сорок семь? Я думала, что игра называется «Двадцать вопросов».
— Да, но я знал, что сразу ты не согласишься. Поэтому предпочел торговаться от большого к малому, — заявил ублюдок. — Нам следует узнать женщину, с которой делим постель. По нашим сведениям, ты можешь оказаться черной вдовой, которая находит свою жертву, притворяясь горничной, а затем использует соблазнение, прежде чем БАХ!
У меня отвисла челюсть, и я посмотрела на Макса, но он только покачал головой. Очевидно, безумие Уэса для него не в новинку.
— Разве вам не стоило волноваться об этом до того, как переспали со мной?
— Если уж нам суждено умереть, то, по крайней мере, мы получили секс, — присоединился к безумию Макс.
— Вы оба чокнутые!
— Через сорок вопросов ты поймешь, насколько, — попытался напугать меня Уэс.
— Хорошо, но начинаю я, — сказала я, садясь между ними. — Черт… Уэс. Я ничего не могу придумать.
— Хорошо…
— Нет, подожди. — Я подняла руки вверх, и парни рассмеялись надо мной. — Итак, что заставляет тебя разочаровываться, скучать и быть неудовлетворенным?
— Жульничество, — нахмурился он. — Это три вопроса.
— Нет, между прилагательными стоит запятая. — Я скрестила руки на груди.
Он посмотрел на Макса, который просто кивнул, и я улыбнулась так широко, что у меня заболели щеки.
— Отлично, но помни, я тоже умею пользоваться запятой.
— Ты тянешь время, — поторопил Макс.
— Что меня расстраивает? Слишком много пуговиц на одежде. Когда мне скучно? Когда я не использую свои руки, чтобы готовить или трахаться. Что делает меня неудовлетворенным? Не знаю… блюда без приправ, плохой трах.
Покачав головой, я повернулась к Максу.
— О чем ты мечтаешь?
— Секс, — выпалил он, заставив Уэса рассмеяться.
— Ребята, все ваши ответы касаются секса!
Уэс кивнул.
— Мы мужики. Чего ты ожидала?
— Ненавижу эту игру, — пробормотала я себе под нос.
Макс посмотрел на Уэса.
— Не окажешь ли мне эту честь?
— Джейн Чапман, а кто, по-твоему, красивее? — спросил Уэс с лукавой усмешкой на лице. Макс же приподнял бровь, словно призывая назвать Уэса вместо себя.
— Дэвид Бекхэм. — Я не попалась на эту удочку.
— Что…
— В следующий раз будь более конкретен, и без Макса нельзя задавать этот вопрос.
Уэс заиграл желваками. Я могла бы сказать, что он не привык к тому, чтобы им командовала женщина.
— Чего ты больше всего боишься?
— Быть забытой. Теперь моя очередь. — Не хотелось углубляться в эту тему. — Уэс, кто был твоей первой любовью?