«Все предвещало бурю, которая должна была нанести удар по монархии, — говорил герцог Монмораиси-Люксембург, основатель и генеральный секретарь Великого Востока Франции и французского масонства. — Я прекрасно знал руку, которая направляла народ... Неосторожность помогала видам новой религии и доктрины, которая вырабатывала инструкции и частные общества. Она также восстала против католической, традиционной и иерархической Франции. Во Франции герцог Орлеанский, Великий мастер французского масонства, направлял это движение. Он пользовался этой мощной организацией, чтобы заменить на троне Людовика XVI — "простачка"».{156}
И дальше совсем, как у нас:
"Королева боялась этой опасности. Она не осмеливалась больше появляться в Париже. Ей говорили, что герцог Орлеанский и англичане раздавали золото, чтобы восстановить народ против нее"{157}
О. Г. Шавельский описывает такую же картину. В обоих случаях "дяди": в первом случае Герцог Орлеанский, дядя короля Людовика XVI, во втором — Великий Князь Николай Николаевич, дядя Императора Николая II.
"...Великий Князь теперь ненавидел и Императрицу.
— В Ней все ало. Посадить бы Ее в монастырь, и все пошло бы по-иному, и Государь стал бы иным. А так приведет Она всех к гибели.
Это не я один слышал от Великого Князя. В своих чувствах и к Императрице, и к Распутину князь Орлов был солидарен с Великим Князем... Временами и Великий Князь, и князь Орлов в беседах со мной проговаривались, что они так именно понимают создавшуюся обстановку и что единственный способ поправить дело — это заточить Царицу в монастырь".{158}
А сплетни и клевета, возводимая на Государыню в петербургских салонах, о которых говорил французский посол Морис Палеолог, имели место и в Париже накануне 1789 года.
"В позолоченных салонах Парижа дамы с острым языком это обсуждали. Маркиза де Куаньи была самой неистовой в своей ненависти к Марии-Антуанетте; графиня де Симиан стояла больше всех за свободу, графиня Богарнэ была самой запальчивой. Во всех клубах, кафе, лавках и общественных местах занимались поношением Королевы".{159}
Когда я читаю об обеих революциях, временами мне кажется, что это просто перевод с французского на русский с изменением только имен. Да, братья вольные каменщики действовали всегда по одному и тому же рецепту! А когда я приведу список русских масонов (частично, конечно) в моем послесловии, то тогда картина будет совсем уже ясная. С горечью только приходится констатировать, как легко люди дают себя одурачить этим подлинно темным силам и как тяжело приходится за это расплачиваться не только современникам этих исторических катастроф, но и последующим поколениям. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть вояки хищные (Мф. 7, 15).
В связи с созданием Особого совещания по снабжению армии Государь, находясь в Ставке, решил пойти навстречу обществу и под сильнейшим давлением Николая Николаевича уволил четырех министров, которые пришлись не ко двору "прогрессивной" Думе. Обиднее всего, что среди них был и И.Г. Щегловитов, министр юстиции, человек сильной воли, большой эрудит и верный Государю без всяких оговорок. Левые его ненавидели безконечно. Увольнение Щегловитова было большой ошибкой Государя: будь он во главе правительства (как это одно время предполагалось), никакой революции не произошло бы. Щегловитов умер такой же мученической кончиной, как и Государь. Посаженный в заключение сразу после начала "безкровной" революции, он из него уже не вышел. Он был расстрелян большевиками.
О. Г. Шавельский в своих воспоминаниях рассказывает, как были уволены верные Государю министры и как были заменены "общественниками" и креатурами Николая Николаевича.
"Не успел я переступить порога вагона, как Великий Князь, быстро подошедши ко мне, воскликнул:
— Поздравьте с большой победой!.. Сухомлинов уволен!
Вместо поздравления у меня как-то невольно вырвалось:
— Ваше Высочество! А Саблер?