IV. Истина и Правда жизни (философия и литература)
19. Чем больше я бьюсь над вопросом о понимании роли Истины (Правды жизни) в реалистическом художественном тексте, тем более я уверяюсь в том, что и вообще-то нет никакого смысла считать, что вымысел хоть как-то отдаляет реалистическую литературу от Истины. Да, именно так — ровным счетом никакого. Конечно, литература некоторым образом «приподнимает» (иногда — принижает, в общем, преображает) реальность, так а теории — разве нет? Никакая теория не равнозначна голым фактам; факты очевидны, теории — нет. Теории так или иначе, но — убедительны — в связи с фактами, которые они формулически выражают. Чем же в этом смысле реалистический художественный текст отличается от философской теории? Как было сказано — выдуманностью фактов. Но почему вообще писатель вынужден выдумывать фактичность?
20. Возможно, именно литература наглядно показывает то, что скрывает философия (и вообще гуманитарные науки) — необходимо преобразить факты, чтобы должным образом их интерпретировать (чтобы сказать правду о реальности, нужно как-то реальность — обойти). Не сбежав от фактов, так навсегда с фактами и останешься, а фактическая истина слишком поверхностна. Вместе с тем философия обходит этот процесс трансформации, формулируя общие положения либо абстрагируясь от фактов (метафизика), либо как бы имея в виду факты (отталкиваясь от фактов — но от фактов трудно оттолкнуться, они замкнуты сами на себя и отрицают все, что не факт). Литература же в этом смысле неожиданно более правдива — литература прямо утверждает вымышленность всей своей фактической базы, делая этот вымысел совершенно необходимой предпосылкой поиска Истины. Реальная фактичность никогда не выстраивается таким образом, как бы это хотелось теоретику или рассказчику. Вымышленная фактичность — это промежуточное звено между реальными фактами и интерпретацией фактов; это фактичность, выстроенная именно таким образом, чтобы стала возможна их интерпретация — чтобы перейти от констатации к оценке действительности.
21. И только тут я понял, что все дело как раз и состоит в разделении понятий факта и фактичности. Стоит только констатировать истинность факта, как этот факт уже становится невозможно использовать, чтобы вывести истинность фактичности. Факты попросту отказываются встраиваться в фактичность, они противятся толкованиям (всякое толкование рассматривается как отклонение от уже утвержденной истинности факта) и замыкаются сами на себя; фактичность же — это факты, дающиеся в некоей целостной связи. Правда, стоит отметить, что уже и в рассказе о реальности факты превращаются в фактичность (любой рассказ подразумевает наличие некой темы, связывающей все факты воедино), которую и можно назвать реальной, но связь фактов внутри этой фактичности скорее механистическая; каждый факт существует сам по себе, целому же (то есть собственно рассказу) не хватает целостности — то есть эта некая полу-фактичность. Можно сказать, что всякий рассказ о реальности пытается превратить факты в фактичность, — но они не вполне превращаются. Так вот выдумка и нужна для того, чтобы все же превратить факты в цельно-осмысленную фактичность, а уже такую фактичность можно и оценивать (и, кстати, чем больше связности в рассказе, тем больше может быть подозрений, что он вымышлен…) Реальность же остается величайшим из скептиков, и, если подумать, то весь скептицизм и построен на возможности найти какой-то факт, который бы выпадал из предлагаемой общей картины. Создание же литературного образа или преображение действительности — это и есть процесс превращения фактов в фактичность. Факты — реальны, фактичность — вымышлена.
22. Но не получается ли тогда, что факты подгоняются под интерпретацию? Но какие факты? Выдуманные или реальные? Выдуманные факты для того и выдумываются, чтобы стала возможной интерпретация реальных фактов [2]. Реальные же факты тянут во все стороны сразу. Преображение фактов само по себе не порождает ложь (здесь важно помнить, что правда и ложь в литературе перестают быть критерием оценки фактов) — ложь порождает лишь неумелая выдумка фактичности. И, конечно, только тот хорошо выдумывает фактичность, кто хорошо знает факты реальные. Хороший писатель выдумывает, но — реальность.
2
Думаю, что здесь трудно выразиться характернее, чем в свое время выразился Генри Филдинг, говоря о том, что он считает «своей обязанностью излагать факты, как они есть; и дело просвещенного и проницательного читателя справляться с книгой Природы, откуда списаны все события нашей истории, хоть и не всегда с точным обозначением страницы. (Генри Филдинг. «История Тома Джонса, найденыша». (Кн.7. гл. XII). Но проблема для писателя и состоит именно в том, что, «излагая факты, как они есть» он бессилен рассказать внятную историю. Он должен выдумать факты, отсюда он и не может указать точную страницу книги Природы – а если бы мог, то книга Природы поглотила бы книгу Искусства.