Пересичанский Юрий Михайлович
Анатомия лабиринта
ЮРИЙ
ПЕРЕСИЧАНСКИЙ
АНАТОМИЯ ЛАБИРИНТА
РОМАН
*
Убит местный бизнесмен и авторитет Леонид Басов, более известный как Лёнька Туз. Расследование ведут знаменитый майор Полозов и стажер лейтенант Савчук. Казалось бы, обыкновенный детектив? Но что же так приковывает читателя с первых же страниц и не отпускает до последних? Захватывающий каскад, построенных на скупых фактах, невероятно проницательных догадок, прозрений, логических построений, психологических уловок, которыми сыщик вытаскивает нужную ему информацию из подозреваемых и свидетелей - все это складывается в калейдоскопические версии, которые, казалось бы, иногда заводят в тупик, но в итоге всегда выводят на след преступника, все это создает феерическую иллюзию буквально реального участия самого читателя в расследовании.
Но "Анатомия лабиринта" - это еще и просто хорошая, стильная литература. Добродушный юмор, которым пересыпан текст, делает героев близкими читателю людьми; интересные, вовлекающие в суть раскрытия истины, динамичные диалоги, во время которых читатель и сам как бы становится участником этих диалогов и ловит себя на желании возразить или подсказать. Сочный, богатый язык. Детектив, оказывается, тоже может быть хорошей литературой. Одним словом, начав чтение "Анатомии лабиринта" вы навряд ли сможете оторваться до последних строк, а может быть, даже захотите перечитать еще раз!
*
ГЛАВА 1
1.
Хотя, конечно, и не владелец заводов, газет, пароходов, но тем не менее полноправнейший обладатель вино-водочного заводика, нескольких магазинов, ресторана и даже одного из городских казино, бизнесмен и по совместительству местный авторитет Басов Леонид Антонович, более известный до недавнего времени в своем родном городе Южноморске под прозвищем Лёнька Туз, лежал в одном из глухих переулков своего род╜ного города в позе, скорее напоминающей очертания карточного короля, нежели туза: раскинувшись навзничь на влажном в этот росистый предрас╜светный час асфальте, разбросав руки в стороны, как бы пытаясь при╜нять в объятия светлеющее от восходящего солнца небо, немного подо╜гнув ноги, он, безвольно откинув голову вправо, как бы демонстриро╜вал всем желающим свой профиль с коротко остриженной рыжеватой бо╜родой, как раз и делавшей Басова, или Туза, схожим с карточным ко╜ролем, в отличие, скажем, от карточного валета, изображающегося обы╜чно этаким франтом с изысканно выбритым подбородком. Хотя, если не рассматривать голову Басова отдельно крупным планом, а окинуть всю его раскинувшуюся на асфальте фигуру целиком, то, конечно, можно бы╜ло невольно поймать себя и на ассоциации с изображением карточного крестового туза - креста, к стати, вытатуированного на руке Басова и делавшего явной и очевидной его принадлежность к определенной кас╜те людей.
А сравнение Басова с изображением карточной фигуры для че╜ловека, смотревшего сейчас на Туза и знавшего его раньше, было впо╜лне естественно, ибо и поза Басова, и его прозвище, и пристрастие Туза к карточной игре, очевидно, и давшее Басову право на присвоение именно такого псевдонима, делали такие ассоциации вполне оправданны╜ми, если не сказать закономерными. Поэтому не было ничего удивитель╜ного в том, что майор Полозов Юрий Михайлович, знавший Басова с тех пор, когда тот еще только становился Тузом, тоже невольно начал при╜давать очертаниям раскинувшейся перед ним фигуры Басова подобия кар╜точных фигур - да, любил Леонид Антонович Басов перекинуться в кар╜тишки при жизни. Бывшей жизни. Ведь не стали бы майора Полозова под╜нимать ни свет ни заря с постели лишь для того, чтобы потешить ма╜йора лицезрением лежащего на асфальте живого Басова, да и не лежал бы Басов, будучи живым, вот так вот посреди улицы - даже если бы Леонид Антонович и упился мертвецки, что с ним, честно говоря, слу╜чалось частенько, то и в этом случае, он не лежал бы среди улицы, а был бы всенепременно доставлен домой своим преданным и не заме╜нимым другом, соратником, охранником, водителем, своим ангелом-хра╜нителем Федором Кабановым, или проще Федюней. Тузы, как известно, на дороге не валяются, по крайней мере пока они живы. Басов же лежал посреди улицы и не был доставлен домой Федюней по причине того, что рана, нанесенная Басову была смертельной: "ранение в область сердца было не совместимо с жизнью уже в момент нанесения данного ранения" - так определил ситуацию медэксперт, прибывший на место преступления в составе оперативно-следственной группы, которую воз╜главил майор Полозов. Смертельный удар был нанесен колюще-режущим предметом (проще - ножом) прямо в сердце, так что Басов умер момен╜тально, как говорится, не мучаясь, и лежал сейчас на асфальте, вла╜жном не только от предутренней росы, но и мокром от его, Басова, собственной крови.
Наполнявшаяся посвистываниями, щелканьями, чириканьями довольно многочисленных птиц в этом, достаточно далеком от центра города, районе, предрассветная тишь в это утро была взбудоражена еще и не привычными здесь в такой час шумами и голосами: глубокие и узкие колодцы улиц между многоэтажками заполнялись голосами съехавшихся сюда правоохранителей всех рангов, чинов и систем (от милиции до прокуратуры), щелканьем фотоаппаратов, гулом подъезжающих и отъез╜жающих автомобилей - не каждый ведь день убивают Туза.
Знавшего Туза еще с тех давних пор, когда тот еще не был Тузом, а был всего лишь Лёнькой Басовым, начинающим, но уже многообещаю╜щим вором, майора Полозова обуревали сейчас весьма противоречивые чувства. С одной стороны представшее глазам майора зрелище было как бы назидательным доказательством вековых народных мудростей, говорящих о том, что сколько веревочке не виться, а конца не ми╜новать, или о том, что ложью поле перейдешь, да назад не воротишь╜ся, - и в этом случае смерть Басова, именно такая вот смерть была вполне закономерной и не должна была бы вызывать удивления. С дру╜гой же стороны, Ленька Басов, отдав должное воровской романтике в период всеобщего заката коммунизма, в период рассвета Горбачевских перестроечных веяний вдруг переосмыслил свой антисоциальный ста╜тус - в почве возрождающегося капитализма Басов почувствовал себя семенем, из которого произрастает будущее, и вдруг понял, что за╜рабатывать большие деньги можно и не конфликтуя с "Уголовным кодек╜сом". А чувствовать себя закваской будущих изменений все же намного приятнее, чем прозябать антисоциальным изгоем, и не важно где при этом разворачивается это самое будущее, в бывшей единой и недели╜мой стране Советов, или в нынешних суверенных частях этой самой распавшейся страны. При чем, свое воровское прошлое в таком случае вполне оправданно можно было рассматривать как своеобразное дисси╜дентство, как некий Робингудовский протест против уничтожающего че╜ловеческую личность коммунистического режима.
Так что память о том, что Леонид Антонович Басов когда-то был Лёнькой Тузом все больше и больше стиралась в отличие от вытатуированного на его руке креста, которым Басов дорожил, как символом своих лучших, в смысле молодо╜сти, лет. В общем, смерть Басова была для майора Полозова явлением как бы знаковым: в перипетиях взаимоотношений Полозова и Басова, как в капле воды, отражалось все произошедшее в этой жизни и с ма╜йором Полозовым, и с Басовым и с их страной.
- Клиент, как я понимаю, скорее мертв, чем жив, не так ли? - вы-╜
вел Полозова из его исторических раздумий его непосредственный начальник╜, он же начальник уголовного розыска Южноморского областного УВД Царев Николай Степанович.
- Он уже не клиент, по крайней мере не наш клиент, - ответил Полозов╜, подавая руку подошедшему полковнику Цареву - Сейчас он уже клиент той организации, - майор показал большим пальцем на небо╜, - где уж точно не берут ни борзыми щенками, ни долларами, ни рублями, так что Басову придется там держать ответ на полную катушку.