Теперь ты можешь отправляться хоть к черту на кулички, Рэй Скайфилд. Я подожду.
Часть II. Глава 26
Глава 26
Приятное нетерпение легким флером накрыло мое сознание. Больше не было страха и тревоги. Я распрощалась с чувством безысходности, и, надеюсь, на этот раз навсегда. Сложно представить, но я впервые за долгое время чувствовала себя обычным человеком, с которым могут случиться обычные неприятности — поломка автомобиля, засор в раковине, ангина или перелом ноги после катания на коньках. Призрак больничных коек, лязг скальпелей и свет ультрафиолетовой операционной лампы больше не беспокоили меня.
Этой ночью мне снился обычный сон — старые школьные друзья, парк аттракционов, выпускной бал и моя первая любовь — Роберт Фридмен, капитан бейсбольной команды.
Этот огромный, непоколебимый, как утес, шатен с шапкой курчавых волос и безупречной улыбкой свел с ума ни одну мою подругу. За игрой нашей команды с замиранием сердца следила добрая половина девчонок из старших классов. Я улыбалась, когда проснулась. До сих пор не могу в это поверить.
— Уже одиннадцать. Почему его не вывозят? — голос Марго прозвучал, как трель дверного звонка, заставив меня вернуться в реальность из мира моих размышлений и воспоминаний.
— Сейчас уже должны, — я улыбнулась краешком губ и бросила быстрый взгляд на ее живот.
Знаю, это неприлично, но я ничего не смогла с собой поделать. Сэм просто ошарашил меня накануне вечером, заявив, что Марго беременна и решила оставить ребенка.
— Как ты это сделал? — спросила я у него, не веря своим ушам.
— Сказал, что в декрет пойду я. А она сможет продолжить работу и карьеру. — Ответил Сэм, опустив глаза.
— Ты действительно это сделаешь? Ты — мужчина, боец, хирург! Ты на самом деле будешь менять подгузники и наводить смесь?
— Буду, Ли! — Твердо ответил он. — Потому, что смысл жизни вовсе не в том, чтобы быть мужчиной, бойцом, или хирургом. Смысл жизни — оставить после себя человека, который станет мужчиной, бойцом или хирургом. По крайней мере, для меня это так. К тому же, это всего лишь на год. А потом мы отдадим ребенка в ясли, или наймем няню, и я смогу продолжить карьеру. Один год не такая уж большая цена за счастье быть отцом.
Он посмотрел на меня такими взволнованными глазами, что я сдалась. Пусть в душе я тысячу раз была не согласна с таким положением дел, пусть я мысленно клеймила Марго последними словами, упрекая ее в меркантильности и бессердечности, но, в конце концов, важно только то, что Сэм по-настоящему счастлив. И, к тому же, это не мое дело.
— Куда ты смотришь? — вновь подала голос Марго, заставив меня покраснеть.
— Прости.
— Сэм сказал тебе? — в ее взгляде мелькнуло раздражение.
— Да. Вчера.
— Ясно.
— Марго, — я коснулась ее плеча, заставив посмотреть мне в глаза, — поздравляю. Я очень рада за вас, правда!
Ее взгляд немного смягчился. Она поджала губы и натянуто улыбнулась.
— Спасибо. Надеюсь, мне не придется жалеть об этом, когда в один прекрасный день Сэм решит, что декрет не по его части.
— Мой друг так не поступит, — ответила я, в душе ощущая гордость за товарища, — я слишком хорошо знаю его. Сэм будет прекрасным отцом. Вот увидишь. Да и ты сама полюбишь этого ребенка всем сердцем. Вы будете очень счастливы.
— Дай то Бог…. — тихо прошептала она, давая понять, что дальнейший разговор на эту тему ей неприятен.
Я вновь посмотрела на выход из здания клиники. На этот раз мой взгляд зацепился за знакомый силуэт человека в инвалидной коляске за стеклом высокой двери-вертушки.
— Наконец-то! — вырвалось у меня.
Я сорвалась с места и бросилась навстречу любимому со всех ног. Спустя два долгих месяца Рэя выпустили из бокса, в котором он находился на карантине из-за того, что его организм отреагировал на эксперимент немного резче, чем у меня или Хилари. Рэй оказался настоящим раем для вируса Эпштейна-Барра. Множественные операции, донорская печень, длительная иммунодепрессивная терапия сделали свое дело. Мы чуть не потеряли его. Я чуть не потеряла его.
И, несмотря ни на что, и даже вопреки всему, сегодня его выписывают. У него все еще не восстановлена чувствительность нижних конечностей, его плохо слушаются руки и у него прибавилось морщин. Но все же — это мой Рэй. Рэй, у которого больше не появится ни одна проклятая аденома.
Я быстро подниму его на ноги дома, в Чикаго. Главное — добраться до самолета и улететь. Мне опостылел Гуанчжоу с его жуткими контрастами между современной цивилизацией и средневековой разрухой, мне опостылел чужой язык и необходимость лгать, и погода тоже достала своими тропическими фокусами и перепадами температур. Я хочу домой, к Вики, к Кэтрин, к Мэнди и Итону.