Трубку долго не снимали. Наконец, ответил красивый возрастной баритон.
– Слушаю вас.
– Игорь Анатольевич, здравствуйте! Это Мила Реброва, из Москвы. Жена…
– Не стоит напрягаться, я понял, о ком идет речь, – после небольшой паузы ответил собеседник. – Чем могу быть полезен, Мила Григорьевна? Если вообще смогу чем-либо помочь – я нынче не у дел: ни друзей, ни связей, ни информации. Кому нужны старые номенклатурщики, если у них еще и проблемы со здоровьем.
– Простите, я не знала о вашей болезни…
– Не бросайте трубку! – выкрикнул он и так же требовательно уточнил: – Интересно, что вас заставило вспомнить обо мне?
– Игорь Анатольевич, когда-то вы за несколько минут нашли данные на одного из наших конкурентов.
– Если бы только на одного, – усмехнулся мужчина. – Только для вашего мужа я добывал информацию не менее десятка раз. Ваш бизнес атакуют недоброжелатели?
– Сугубо личная просьба. Мне необходимо узнать данные об одной особе.
– Неужели, речь идет о женщине? В этой области я так себе эксперт.
– Мне больше не к кому обратиться. Я оплачу расходы и ваш труд.
– Надеюсь, это наша соотечественница? Мои связи не безграничны.
– Иностранка, но много лет живет у вас в Питере.
– Род занятий?
– Издательская деятельность.
– Имя? – голос собеседника дрогнул.
– Лючия. Вроде, итальянская графиня…
На том конце провода закашлялись, долго и тяжело.
– Игорь Анатольевич, вам плохо? – испугалась Мила.
– Я действительно болен, – сквозь приступ ответил Байков.
– Тогда извините за беспокойство.
– Не беда. Одиночеству необходимо общение, – поспешил с ответом старик.
– Вы одиноки? – удивилась Мила.
– Вы не ослышались. Ваша тезка нашла себе мужа помоложе и побогаче.
– Простите еще раз…
– Не вешайте трубку, Мила Григорьевна, – заволновался старик. – По телефону я ничего не могу объяснить. Изыщите возможность приехать в Петербург. Думаю, в моих силах вам помочь.
– Игорь Анатольевич, мне как-то неловко вас беспокоить.
– Приезжайте. Вероятно, вам совсем худо, иначе бы вы не позвонили.
– Вы правы, мне очень плохо.
– Тогда непременно приезжайте. Я помогу. Когда вас ждать?
Мила посмотрела на часы.
– Если на «Сапсане», то уже через пять часов. Устроит?
– Армейская закалка! – восхитился собеседник.
– Напомните, как до вас добраться.
– А я вас встречу на перроне, – предложил Байков.
– Мне совестно…
– Непременно встречу, мне необходимо двигаться, – запротестовал он. – Позвольте старику почувствовать себя не развалюхой, а в какой-то мере бодрым человеком. Поверьте, мне будет приятно и полезно прогуляться с интересной дамой.
Поезд мчался так быстро, что мысли Милы не успевали за его скоростью. О чем она могла вспоминать по дороге в Ленинград? Конечно, о своем прежнем житье-бытье. Для нее эта точка на карте навсегда останется Ленинградом, городом ее тревожной молодости. И, вероятно, сложного, но самого искреннего и глубокого счастья. Пусть с тех пор прошло уже два десятка лет, острота событий не притупилась. Уютнее и роднее жилья, чем те восемь метров узкого пенала, для Милы не было. Она бы и сейчас, не задумываясь, поменяла свою шикарную квартиру на комнатушку с окнами в полутемный двор-колодец. Там было так тесно, что двоим не разминуться. Повсюду сушились детские вещи, и пахло дешевым мылом. Но в этой клетушке жило счастье, хрупкое до безрассудства и бесконечно соблазнительное, которое выветрилось, испарилось, убежало за годы семейной жизни. Они им не дорожили, растеряли, не уберегли. Знать бы, где и когда был запущен дробильный механизм семейного распада?