– Ну, ведь можешь же, Яремчук, когда захочешь. Молодец. Так держать!
Мила смущенно улыбнулась. Ей была приятна похвала.
– Ты много занимаешься и скоро перегонишь девочек с хорошей школой, – обнадежил педагог. – Вот только настроение твое меня тревожит. Ты здорова?
– Да, просто у меня творческий кризис.
– Вот оно как, – скрыл усмешку старик. – Чтобы такого сделать, дабы вдохновить тебя? Может, пригласить в гости к Богдану Семенчуку. Знакомо тебе это имя?
– Народный художник? – изумилась Мила.
– Он самый. Мы вместе с Богданом Тимофеевичем в одном полку воевали, а теперь вот собираем материалы для выставки ко Дню победы. Хочешь посмотреть?
– Конечно, – согласилась девушка. – А когда?
– Часа через два, у меня сейчас занятия с третьекурсниками. Идет?
Не веря своему счастью, Мила кивнула.
В студии народного художника ее поразил творческий беспорядок. Впрочем, хозяин – барин. Кто знает, как выглядела бы ее мастерская, случись быть художницей с именем. Рассмотрев крупномасштабное полотно с батальным танковым сражением, Мила с интересом замерла у небольшого эскиза. Уставшая мать в наброшенном на обнаженные плечи пуховом платке спала, сидя за столом, а маленький сынишка старательно стирал ее поношенную гимнастерку. Комок подкатил к горлу – такая война не менее пронзительна, чем эпохальные бои. Семенчук внимательно следил за реакцией гостьи из-за стеллажа с лепниной. Заметив его, Мила стушевалась.
– Ну, как? – поинтересовался старик, подойдя ближе. – Нравится?
– Не все, – честно призналась девушка.
Хозяин остолбенел и обернулся к другу:
– Ты видал, Петро, ей, видите ли, не все нравится!
Мила смущенно опустила ресницы. Щеки ее запылали румянцем.
– А ведь девчонка права: и мне не все нравится, – признался вдруг мастер.
– Люди, где вы? – прозвучал над их головой юношеский голос.
С перил лестницы свесилась кучерявая голова. Все, как по команде, посмотрели вверх. Молодой человек в морской форме вежливо поздоровался.
– Прошу всех к столу.
– Уже идем, Федя! – пробасил Семенчук и подмигнул Миле. – Приглашаю вас, юное дарование, на фирменные вареники. Надеюсь, хоть они вас не разочаруют!
– Спасибо, я не голодна, – открестилась девушка.
– Петруша, – нахмурился художник, переведя взгляд на педагога. – Ты кого ко мне привел? Потрудись объяснить юной леди, что в этом доме отказываться не принято.
– Пойдем, Мила, не обижай гостеприимных хозяев, – миролюбиво попросил Петр Кузьмич. – На свете нет ничего лучше Верочкиных вареников!
За столом в кухне царило оживление. Рисуясь, солировал Федор:
– …и тогда к юбилею Победы руководство объявило конкурс на лучшую картину о войне. Работу победителя грозился забрать в свою экспозицию городской музей. За три первых места полагался поощрительный десятидневный отпуск.
– Этот баламут еще в школе имел неплохие задатки, – с гордостью похвалился Миле дед, косясь на внука, и уточнил: – Надеюсь, ты не подкачал?
– А то! – зарделся юный живописец. – Моя работа – одна из лучших!
– Надо полагать, жюри было такого же мнения и аплодировало стоя? – иронично поддел старик.
– Не совсем! – принял вызов Федор и признался: – Критиковали сюжет! А про мазок и игру цвета ни полслова. Мол, огород с войной совсем не совместимы! – лукаво подытожил он. – Видели бы вы шедевры остальных…
На какое-то мгновение в столовой комнате воцарилась неловкая тишина. Мать Федора суетливо стала предлагать вареники.
– Успеется, доня, – остановил ее Семенчук, сверля взглядом внука. – Поясни нам, темным людям, что же в картине военного? В огороде была воронка, в него угодил неразорвавшийся снаряд или там сушились окровавленные гимнастерки?