– Ты не особо-то надейся – вывозить нас к морю обещают на каких-то полденечка.
– На целых полденечка, – уточнила Наташа. – И несколько раз за сезон! Так что сбудется моя мечта – искупаюсь, загорю! А когда стану самостоятельной и накоплю денег, махну к морю недели на две, – размечталась она, – или даже на три!
– Тебя же Виктор приглашал в пансионат. В Крым. То море ничем не хуже.
– На путевку я пока не заработала, а отдыхать за чужой счет не привыкла. Зачем давать человеку надежду? Виктор не мой человек, и он об этом знает.
– Дело, конечно, твое, – не стала возражать Полина, – но я бы поехала. В восемнадцать лет нужно влюбляться, с парнями дружить, а не на подработку, как ты, бегать. Тебе что, стипендии на еду не хватает? Она же у тебя повышенная.
– На еду хватает. А на обновки – нет. Ты хоть в курсе, сколько стоит твоя кофточка? На базаре, – акцентировала Наташа, – в магазинах ведь шаром покати.
– Не знаю, – растерялась соседка. – Если честно, я даже не обращаю на это внимание: предки все, что мне идет, покупают без проблем.
– А у меня одна мать, и зарплата у нее – с гулькин нос. Вот я и стараюсь ее беречь – она же не семижильная, – Наташа выставила за окно руку с шарфиком и залюбовалась его замысловатым танцем. – Поль, а ты-то зачем в стройотряд едешь?
– За романтикой. А то скажут, какая ты студентка, если в стройотряде не была.
Порыв ветра вырвал из рук Наташи шарф. Она встрепенулась, но не успела его удержать. Не скрывая сожаления, девушка проводила его печальным взглядом. Из соседнего купе раздался строгий голос командира отряда:
– Второй час ночи! Всем спать! Прибытие ровно в восемь.
Через считанные минуты вагон угомонился. Наташа силилась уснуть, но не могла. Ей грезилось, что море где-то рядом, и воздух уже пропитан его ускользающим бризом. Вдруг поезд стал сбавлять ход и плавно затормозил. Наташа всмотрелась. Ничегошеньки не видно. Сплошное поле. Она спустилась и вышла в тамбур.
– Разъезд, – сонно прокомментировала проводница, распахнув дверь вагона. – Пропускаем встречку. Если хочешь, можешь прогуляться. Но далеко не уходи.
Наташа спрыгнула, потянулась и удивилась: «Как вкусно пахнет».
– Тут же клубничное поле, – ожила проводница. – Зови подруг, а я за фонарем.
Наташа прыткой ланью вскочила в вагон и помчалась к Полине.
– Буди пару девчонок, там целое море клубники! И тару не забудьте!
Студентка лихо взлетела на третью полку и освободила новехонький котел. Проводница повесила на вагон фонарь – стало немного светлее. Очень скоро принесенный ею таз был переполнен. Наташа с подругами не отставала. Девушки метались вдоль кромки поля, опасаясь отойти вглубь. Их руки двигались со скоростью вертолетных лопастей. Внушительных размеров котел на удивление быстро заполнился душистой ягодой. Ушлая проводница помогла им втащить его в тамбур. По соседнему пути с грохотом промчался встречный состав. Поезд дал гудок и тронулся. Подруги запрыгивали прямо на ходу. Стараясь не будить спящих, они прошли по вагону и щедро разложили ягоды по столикам. Воздух моментально пропитался головокружительным ароматом. «Люди, у нас прямо на столе клубника выросла!» – изумились в соседнем купе. Лакомились всем вагоном. Днем позже объедались уже черешней: студентов с корабля на бал бросили на самый вкусный из урожайных фронтов. Сортов было множество, но беда в том, что они созревали разом на десятках гектаров. Рук сельчан катастрофически не хватало, а жадная до трудовых подвигов молодежь готова была вкалывать от зари до зари. Тем более что лакомиться плодами никто не запрещал. Работали бойко, ели жадно, животами маялись дружно – мыть руки и ягоды было негде, да и нечем: вода на плантациях всегда была в дефиците. Самым востребованным лекарством оставался активированный уголь. Дешево и сердито. Запасы его в отрядных аптечках и стационарных аптеках заканчивался быстро, а пополнялись медленно. Но молодые организмы быстро свыкались с неизбежностью. А тем временем в соседних хозяйствах созревали абрикосы и персики. По вечерам на нейтральной территории студенты устраивали натуральный обмен готовой продукцией – ящик на ящик. За сезон удавалось угоститься всевозможными деликатесами. Благо, сидельцы на зонах сбивали стандартные ящики, а адресную маркировку колхозы не ставили. Чтобы сладкая работа не казалась медом, ее дополняли уборкой зеленого горошка. Тут требовалась особая оперативность – чуть помедлил, и сочные плоды, перезрев, становились жесткой дробью: урожай коту под хвост. Сушеный продукт ценился в разы меньше и стоил куда дешевле – в отличие от борщей и солянок гороховый суп хозяйки и общепит готовили не часто. Потому сбору и обработке зеленого сырья уделяли особое внимание. В этот период консервный завод работал круглые сутки, выпуская сотни тысяч банок с зеленым горошком мозговых сортов. Но застать его в открытой продаже в любом из уголков СССР было не реально, будто страна с утра до вечера только то и делала, что ела его ложками.