– Конечно, Вера Назаровна, – в тон ей заверила Татьяна. – Мы обязательно донесем до наших учеников светоч гения классиков немецкой литературы.
Женщина настороженно всмотрелась в лицо девушки, но та ничем не выдала своей иронии. Дама укоризненно покачала седой, как лунь, головой:
– Гуляева, в вас жив бунтарский дух, а это вам создаст немало проблем. Девочки, завтра едем в Освенцим, – строго напомнила преподавательница. – Посещение этого священного места – главная цель нашего визита в Германию.
– То есть языковая практика лишь приложение к ней? – изображая смирение, поинтересовалась Татьяна.
– Гуляева! Что вы себе позволяете?!
– Я только уточнила.
– Практика – это святое! Это как Бог для верующих!
Татьяна в шутку перекрестилась.
– Что вы делаете? – ужаснулась ученая дама, озираясь в испуге. – Вы же атеистка!
– Цитирую вашу лекцию: «Сначала было слово, и слово было от Бога, и слово было Бог…» Как человек верующий …в светоч знаний, молюсь на них.
– Прекратите паясничать! Я напишу на вас докладную! – брызжа слюной, затопала ногами педагог.
– Вера Назаровна, мы не опоздаем на поезд? – вмешалась Наташа, переводя разговор в другое русло.
– Да-да, пойдемте на вокзал. Приказ: всем сесть в один вагон, чтобы быть на виду! – напомнила старушка. – Вечером у нас прием в посольстве. Амелькова, ты подготовила приветственную речь?
– Конечно, Вера Назаровна, – заверила Наташа. – Пересказать?
– Верю на слово.
– А то бы она поняла хоть что-нибудь, – прокомментировала вполголоса Татьяна.
Преподавательница, будто услышав ее реплику, честно призналась:
– Наш батальон три месяца участвовал в боях за Тюрингию, но я так и не усвоила ни слова по-немецки.
– Вы здесь воевали? – удивилась Наташа.
– Да, мои дорогие. Саму Йену мы не освобождали – здесь хозяйничали британцы и американцы, – со знанием дела сообщила дама. – Советские войска освободили немцев от коричневой чумы, потому мне и доверили почетную миссию сопровождать вас!
– Получай фашист гранату! – шепнула за спиной Татьяна.
Группа с трудом сдержала смех. Наташа с укором посмотрела на подруг. Те невинно потупили глаза. У края платформы затормозил поезд. Свободных мест практически не было.
– Садимся рядом! – повысила голос преподавательница.
Татьяна забежала вперед и пригласила всю группу:
– Вера Назаровна, в этом вагоне почти никого. Идемте скорее.
Наташа силилась прочесть надпись на вагоне, но не успела этого сделать – поезд тронулся. Кучно разместившись, обратили внимание, что немногочисленные пассажиры курят, не выходя в тамбур.
– Фу, – достала носовой платок педагог, – какое бескультурье! Даже в наших электричках чадить не позволяется.
Наташа напрягла память и вспомнила, что при входе в вагон висел знак дымящейся сигареты, а на других вагонах она была перечеркнута крест-накрест.
– Это вагон для курящих, – сообразила она. – Потому и пассажиров так мало.
– Вот что значит цивилизованная страна, – сменила тон Вера Назаровна. – Смотрите, как заботятся о людях и их интересах!
Недалеко от них с журналом в руках расположился солдат. Наташа с интересом рассматривала форму курильщика.
– Думаешь, самоволочка? – перевела ее немой вопрос Ирина. – Интересно, сколько лет у них служат? И в каких условиях живут?
– Сейчас узнаем, – Наташа пересела к парню и поздоровалась: – Guten Tag.
– О чем там шепчется Амелькова? – напряглась Вера Назаровна. – Кто ей позволил общаться с незнакомым человеком, тем более военнослужащим?
– А знакомых у нас здесь попросту нет, – заступилась Татьяна. – Думаете, Наталья вышла на прямую связь с резидентом и разглашает важную информацию?
От ужаса глаза ученой дамы выскочили из орбит. Она побледнела, стала задыхаться и схватилась за сердце:
– Да ты с ума спятила, Гуляева! Что ты себе позволяешь?
– Шутка, – улыбнулась студентка. – Пусть пообщается, попрактикуется в разговорном немецком, узнает о жизни рядовых солдат непосредственно из их уст.
Рядом с Наташей остановился проходивший пассажир и прислушался к разговору.
– Ну, вот, допрыгалась, – испугалась педагог. – Чует мое сердце, он из органов.
– Из внешних или внутренних? – уточнила Татьяна.
Вера Назаровна была готова ее растерзать:
– Не стоит говорить об этом вслух, – предостерегла она.
Тем временем немец в штатском присел на подлокотник Наташиного кресла и активно включился в беседу.