— Вот как! — удивился Олег, а потом припомнил кое-какие детали и понял, что доктор пьет давно.
Адрес Федотову дали сразу:
— Поговорите с ним. Мы его прикрываем, жалко, ведь такой врач, такой хирург был! — причитали сослуживцы.
«А что вы сами не влияете!» — разозлился про себя Олег, но, когда увидел жилище врача, все понял. Не каждый войдет сюда, не каждый отважится разговаривать с этим почти опустившимся и агрессивным человеком
— Владимир Анатольевич, что случилось? — спросил Олег, пытаясь вызвать на разговор доктора.
— Ничего. У меня давно ничего не случается! — отрезал тот.
Олег, предусмотрительно поставив на предохранитель дверной замок, сбегал в ближайший магазин. Затем, засучив рукава и не обращая внимания на проскальзывающие агрессивные нотки в голосе доктора, быстро приготовил простую горячую еду. На картошку с тушенкой Владимир Анатольевич набросился словно зверь. И чай с пряниками пил долго и молча. А потом заплакал.
«Скоты, идиоты и подлецы!» — подумал про себя Федотов. Глядя на грязную квартиру врача, глядя на исхудавшее его лицо, примечая страшные свидетельства запустения, почти социального дна, Федотов вдруг вспомнил модную теорию про лечение алко- и наркозависимых. В социальных сетях с подачи модных и ухоженных психологов популяризировалась теория о том, что пьющего человека надо оставить одного. Выгнать из дома, дабы он не мешал здоровым, сменить замки, выставить его с чемоданом на улицу. Мол, тогда либо человек возьмется за ум и захочет лечиться, либо… Вот про «либо» эти идиоты умалчивали. Федотов, который внимательно прочел полемику по этому поводу, смотрел сейчас на доктора и видел результат вот этого самого «либо».
— Владимир Анатольевич, собирайтесь, вы поедете со мной. В Озерск. Там есть врачи, они вас немного подлечат. А захотите, останетесь там. Хорошие хирурги в Озерске очень нужны.
Федотов в Москве задержался на целых две недели — он устраивал дела Владимира Анатольевича.
— Зачем вам это надо? Из-за его квартиры? У него же нет наследников, — спросила его тетка в больничной канцелярии.
— О, вы этим поинтересовались, а состоянием его здоровья — нет, — парировал Олег, а потом зло добавил: — Я доведу до сведения вашего начальства, как вы поступали со ставкой Владимира Анатольевича. Насколько я понимаю, вам выгодно было, чтобы он пил. Деньги вы себе брали?
И, напугав тетку этим своим последним вопросом, Федотов вылетел из кабинета.
В Озерск они прибыли без приключений. Доктор пить не спешил, вел себя тихо и все рассказывал, как умирала его жена.
— Понимаешь, я — врач, а помочь ей не смог! — сокрушался он. Федотов слушал, задавал вопросы, присматривался. «Да это от одиночества и горя. Ему бы помочь немного, и он вернется к нормальной жизни!» — понимал Олег. И весь следующий год он плотно опекал доктора.
— Ты помнишь Инну Соломатину, ту девчонку, которая тебя выхаживала? — однажды спросил доктор.
Они гуляли в парке — Владимир Анатольевич проходил курс лечения и реабилитации, который полностью оплатил Олег.
— Помню, — ответил Олег и даже покраснел. Ему иногда казалось, что встречаться с доктором ему приятно, потому что это какая-то нить, которая приведет к Соломатиной.
— Где она сейчас? Что с ней? Почему вы не вместе? — спросил доктор. И эти вопросы, заданные так просто, с обычным человеческим участием, развязали Олегу язык. Он стал рассказывать обо всем, что его так волновало, о прошлом, о настоящем, о будущем. Доктор слушал, кивал и утешал Олега.
Только поздно вечером Федотов вдруг почувствовал облегчение: «Все нормально со мной. Вот даже доктор не удивился — можно влюбиться вот так случайно и любить долго, помнить всегда…»
Из Озерска доктор все же уехал.
— Спасибо тебе, вытащил меня. Но я должен вернуться в Москву. Там дом, могила жены. В больницу я не вернусь — устроюсь в поликлинику. А сидеть у тебя на шее негоже! Ты и так многое для меня сделал. За что огромная благодарность.
— Да бросьте, вон вы меня ходить научили…
— Я тебя прооперировал, а вот ходить научила тебя Соломатина. Помни всегда об этом. И на крестины позовите.
Но на крестины Федотов доктора не позвал. И Соломатину опять не разыскал. На одном из районных совещаний он случайно встретил Татьяну Юдину.
Татьяна Юдина была некрасивой красавицей. Небольшого росточка, с полными и немного непропорциональными формами. Большая грудь, большая попа, не очень длинные, полные ноги. Лицо было прелестным. Пухлый рот, тонкий нос с горбинкой, глаза большие, серые. Все это производило приятное впечатление, но больше всего очаровывал смех — гортанный, завлекающий. Когда Татьяна начинала говорить, она непроизвольно повышала голос и как бы захлебывалась эмоциями. Она притягивала взгляды, заставляла прислушиваться к себе. Женщины независтливые не могли не отметить ее привлекательность, мужчины, все как один, чувствовали ее сексуальность.