Для Андропова все было предельно ясно. Увольнять Калугина не имело оперативного смысла. Появилась обоснованная причина убрать его из Москвы. Перевод в Ленинград оставлял его под наблюдением КГБ и не давал достаточных оснований предполагать, что он разрабатывается по шпионажу. Немаловажным являлось также отдаление Калугина от его высокопоставленных друзей в КГБ.
Ленинградское управление Председатель выбрал не случайно. Оно считалось в оперативном плане весьма надежным, располагавшим сотрудниками с хорошим контрразведывательным опытом работы по приезжим иностранцам и против резидентуры ЦРУ, обосновавшейся под крышей американского консульства.
Среди оперативного состава ПГУ пошли слухи, что Калугин переведен в Ленинград с тем, чтобы заменить уже немолодого начальника управления генерала Дмитрия Носырева, автоматически стать членом коллегии КГБ, приобрести опыт работы во внутренних органах госбезопасности и вернуться в Москву чуть ли не председателем КГБ. Такие разговоры были выгодны его разработчикам, их не подтверждали и не опровергали. Единицы знали об истинных причинах перевода. Немногие знали и о сауне.
В книге Калугин пишет, что в день отъезда в Ленинград вечером его вызвал Председатель, чтобы попрощаться. В разговоре Андропов якобы заверил Калугина, что примерно через год он вернет его в Москву. Однако Председатель его не принимал, он уже был уверен, что Калугин агент ЦРУ.
В «Большом доме»
Гордыня предшествует падению.
Спустя двадцать лет Калугин вновь оказывается в своем родном Ленинграде. Ленинградское Управление КГБ размещалось на Литейном проспекте в «Большом доме», как его еще со сталинских времен называли старожилы. На первой встрече начальник управления генерал-полковник Дмитрий Носырев, вопреки ожиданиям Калугина и якобы заверениям в Москве, определил его обязанности: курирование районных отделов в области, информационного подразделения, а также надлежит представительствовать в ленинградской Комиссии по выездам за границу при городском комитете партии. Хотя он и являлся первым заместителем Носырева, его обязанности оказались второстепенными. К основным функциональным отделам — разведывательному и контрразведывательному — допущен не был. Безусловно, это не могло не вызвать скрытого протеста. В какой-то мере Калугин расценивал такое решение шестидесятидвухлетнего генерала как боязнь соперника — молодого ставленника Центра, направленного в Ленинград для его замены, о чем ходили слухи среди сотрудников и знал Носырев. Но эта перспектива Калугину все-таки казалась маловероятной. Если бы Андропов переводил его для замены Носырева, то, несомненно, ему поручили бы курировать основные направления работы. Поэтому единственным утешением оставалось — надеяться, что перевод в лучшем случае вызван «сауной» и не связан с делом Кука.
Уже через несколько недель на совещании в присутствии других руководителей управления Носырев обвинил Калугина в несанкционированных поездках в Москву и в самовольном занятии конспиративной квартиры для проживания:
— Мне известно, что вы нарушали служебную дисциплину в Москве в разведке, но здесь я не позволю этого делать, — заявил генерал.
Бросив несколько язвительных слов в оправдание, Калугин демонстративно покинул совещание. Конфликт можно было предвидеть. Единственная линия поведения, которую он продумал еще в Москве и убедился в ее правильности в Ленинграде — находиться в «профессиональной» оппозиции к ленинградскому шефу и этим самым демонстрировать свою независимость. Ведь он «блистательный» разведчик и Носырев не ровня ему!
Объективности ради следует отметить, что опыт работы в центральном аппарате, хорошее знание обстановки и расклада сил в КГБ в целом, дружеские отношения с рядом его руководителей, умение вживаться в непривычную среду — все это, естественно, помогало Калугину определить свою нишу и могло бы способствовать созданию определенного положительного образа среди оперативного состава. Но у Калугина в Ленинграде стояли другие задачи. Забегая вперед, можно сказать, что в итоге семилетнего пребывания в Ленинграде он не получил признания своих «особых заслуг», не пользовался каким-либо особым уважением среди сотрудников. Наоборот, многие его осуждали и рассматривали как человека, умевшего ловко использовать личные связи в карьерных целях. Для этого были веские основания. Я не буду подробно рассказывать о его жизни в Ленинграде и остановлюсь лишь на тех обстоятельствах, которые относятся к теме данной книги.