- Ты теории здесь свои не разводи, умник, тоже мне, нашелся. Впустую, нет смысла - это все провокация. Тебе, конечно, это можно, имеешь право, что хочешь говорить, но смертным - не сметь. Советник жалуется на тебя. Шестерых телохранителей из-за тебя ликвидировать пришлось. Прямо, как вредитель. - Я зашевелился от возмущения.
- Значит, шесть блюдолизов из-за меня погубили, так я - вредитель. А из-за тебя один бог ведает, сколько полегло и поляжет, и ты - честный. Интересно, в каком языке и когда найдется слово, чтобы тебя соответственно твоим заслугам назвать, мне кажется, что пока такого нигде нет.
Стап слушал, не переставая чесать за ухом.
- Да, ты так и не увидел до сих пор нашей цели. Что, хочешь сказать, зря мы столько крови пролили, зря свершали мечты наших дедов и отцов. А власть у этих тиранов тоже зря, что ли, отбирали, воевали с ними, многих и многих людей наших, верных сынов идеи, погибло тоже зря? Нет, не убедишь ты меня, что понапрасну все эти жертвы. Они - во имя нашего будущего, во имя цели, к которой идем и будем идти, несмотря ни на что. Обосновались бы уже, мосты наводить стали бы. Да на кой нам эти мосты. Мы есть самая передовая часть человечества. В то время, как они там блуждают в потемках, мы уже близки к нашей светлой звезде. Она согреет всех, и все поймут, что старались не зря. -Он перестал чесать за ухом, и взгляд его был полон уверенности в сказанном.
Я вытянул ноги и опустился в кресле. Странно, но я почему-то только заметил, что на корабле не стало ни стульев, ни табуреток. Одни кресла, диваны да прочая мягкая мебель. Жесткие сиденья остались лишь у пилотов в их машинах да кое-где в операторских и на прочих рабочих местах.
- Конечно же, как я и предполагал, есть, на что кивать, пугая тех, кто хочет назад. Уже, мол, затрачено столько, что в сто раз выгоднее и к тому же нужнее идти вперед. Это должно было произойти, я знал. Думал я тут, думал и пришел к окончательному выводу, что буду навещать тебя редко, Стап. Воротит меня от тебя, от режима твоего, от тупых и маниакальных людей, которых ты понаделал, словно они всю жизнь при тебе росли и ничего больше не видели. Решил я раз в год просыпаться и визит тебе наносить. Так и приятнее. Ложишься и думаешь: вот, встану, а он и сдох уже. Вот радости-то будет.
Стап заулыбался, словно ему льстили.
- Раз приятнее, то давай, валяй, спи на здоровье. За себя не беспокойся, блажь ты моя, дурь и слабость. Даже если, впрочем, об этом помечтать только можешь, умру, за собой туда не потяну. У каждого свои слабости, У такого, как я, вот эта, сильная, зараза, как сам я и дела мои.
Я встал и пошел к выходу.
- Погуляю еще с недельку, зафиксирую твои ужасы стремления к блаженству, а потом бай-бай. На днях зайду, чтоб ты сдох. - Двери мягко шлепнули за спиной, стоявшая вдоль коридора охрана смотрела на меня, словно не видела вообще.
* * *
Потемки быстро рассеивались. Кто-то не сильно, но упорно и не переставая тряс меня за плечи. Я открыл глаза.
- Здравствуйте, уважаемейший, - произнес человек, стоявший надо мной. Не успел я попытаться сесть, как он тут же подхватил меня за спину и осторожно, как ребенка, усадил. - Как вам спалось? Не тревожили ли какие обстоятельства? - поинтересовался он.
Я протер слипающиеся глаза.
- А что, были такие обстоятельства, что могли меня потревожить? - Я резко повернулся в его сторону. Человек, казалось, испугался.
- Нет, что вы, кто бы посмел. Все было спокойно и стабильно.
Я слез с прозрачной капсулообразной кровати.
- Как поживает наш Стап, мошенник и убийца? Не сдох еще?
Человек улыбнулся и, подавая мне со стула полотенце, ответил:
- Сдох, поди, тоже не вечный. - Я застыл. Интересно, Стап умер, значит. Ах, да, какой я стал забывчивый, сдохнет такой, как же , жди. Наверняка, опять поменялся.
- Ну, и кто же сейчас у руля? Кстати, а когда это Стап успел?
Человек принял назад полотенце и, придвинув к креслу передвижной столик, как обычно, с завтраком, продолжал мне мило улыбаться.
- Да уж год почти, как нет его. Теперь наш глава - великий отец Бэр. Он стал им после Хата.
Я заинтересовался.
- А Хат, это кто еще такой был?
Человек сел около моей прозрачной кровати.
- Хат был вздорным человеком. Стапа объявил лжецом и жестоким тираном, всех Стапом изолированных врагов повыпускал и первый сообщил нам, что звезда, к которой мы летим, уже совсем близко. Были, правда, и у него слабости. Не терпел, когда ему слова не давали в спорах, раздражителен тогда был. Пробыл он у нас недолго, всего каких-то два месяца. Ну, а потом выбрали главным великого отца Бэра.
Я допивал кофе, не отрывая глаз от этого слащавого, с умилением влюбленного идиота рассказывающего о своих правителях, человека.
- Так, я должен увидеть этого вашего отца, будь он трижды неладен Где он сейчас? Я хочу его видеть.
Человек от неожиданности онемел. Он пытался что-то сказать, но слова не получались у него целиком. Как будто он ожидал одно, а увидел абсолютно противоположное и не понимал, в чем дело.
- Ну, где этот ваш отец родной, душегуб прославленный, ты что, не слышишь меня? Я желаю видеть его мерзкую рожу! -Человек с великим трудом встал и, одобрительно качая головой, с застывшим выражением неразрешимого вопроса на лице, попятился к выходу. Дверь неожиданно открылась. Вошедший мужчина был хорошо сложен и высокого роста. На нем был белоснежный комбинезон с короткими рукавами. Сзади в дверях стояли еще двое в белом. Я стал не спеша одевать свой ядовито-желтый, молча глядя на сцену пришествия. Наконец, мне надоело.
- Ну, что стоите? Где папаша? Не терпится повидаться мне с ним. В этот раз наверняка морду набью ему за все хорошее.
Мужчина в белом глянул на моего обслуживателя. Тот стоял у дверей, облокотясь о стену. Едва шевельнув кистью левой руки, он сделал какой-то жест. Двое стоявших в дверях мигом подхватили еще не пришедшего в себя человека и вывели его в коридор. Я только сейчас нормально огляделся. Прозрачная кровать, на которой я возлежал под колпаком, была обложена цветами; у того ее конца, на котором я лежал головой, на стене висел портрет Рапа, потом мой и после какого-то пожилого мужчины с пухлым лицом.