Пришедших было двое. За начавшейся трапезой завязался разговор.
- Великий Бэр, - сказал один из них. - Позволь поздравить тебя с годовщиной и сообщить, что дела флотилии находятся в отличном состоянии. Он почему-то говорил с ним на ты. Видимо, немного отошедший от жесткого диктата Бэр позволял подобные вещи спокойно. Поздоровавшись со мной сразу при появлении, ни один из них после этого больше не обращал на меня ни секунды внимания. Бэр заглотнул еще рюмку крепкого.
- Не заговаривай мне зубы, - ответил он поздравляющему. - Дела делами, а ты парень - не промах. Вчера я узнал, что твой сын регулярно развлекается полетами на челноках. И это в то время, когда мы испытываем острый дефицит энергии. А как он себя ведет? Зачем хватать понравившихся девушек и сразу волочь их к себе? Это же вызывает недовольство людей. Ну, пусть бы, как раньше, при Стапе, схватил - и не видел ее больше никто, и не слышал. Так нет, позабавится и выпускает, а она, не будь дурой, слухи-то и распускает. - Бэр налил себе еще.
Его собеседник приуныл.
- Виноват, великий отец, усмирю сопляка, будь спокоен. Прости меня, старца, не уследил.
Бэр выпил крепкое и, подобрев на глазах, одобрительно кивнул.
- Ладно, бог с тобой, что с тебя взять, жизнь есть жизнь. - Он принялся налегать на салат, стоявший в шикарной тарелке прямо перед ним. Ну, а ты что скажешь, мой драгоценный, -Бэр зыркнул на второго. Тот сидел тихо и пожевывал какое-то замысловатое блюдо.
- С моей стороны, великий отец Бэр, все, как положено. Количество недовольных сведено до минимума. Врачи говорят, что больные эти ведут себя прекрасно, тихие, пишут там всякое, рисуют, словом, чудесные пациенты. Бэр откинулся назад.
- Еще бы, здоровы ведь головой все, соображают, что к чему. Ну, а насчет тебя разговор особый. - Тот побледнел.
Бэр томно посмотрел на стол, потом на него.
- Ты это что же позволяешь себе, уважаемый. Свадьба дочери - это, конечно, святое, то, се там, всякое. Но какого черта ты налил пятисотметровый бассейн, который стоял уже год, как неработающий, до самых краев питьевой водой. Вода ведь в дефиците нынче, что, не знаешь, что ли. Сколько кубометров воды практически на ветер пустил! Что, делать нечего? Хочешь, чтобы во вредительстве обвинили? Так это вмиг, нет проблем. - Бэр замолчал. Обвиняемый сидел с понурым видом уличенного в грехах человека.
Бэр шевельнулся.
- А кроме всего этого, где твои глаза есть? Ты под носом у себя всяких расхитителей держишь. Понимаю, нужны они тебе, люди надежные твои, но зачем красть позволяешь? Только по данным, которые у меня, а это явно меньшая часть, они стащили готовой продукции и оборудования с материалами на жуткие суммы. Эдак и меня обворовывать станут скоро.
Разбитый по всем фронтам, помощник Бэра сидел хмурый, как туча. Вдруг он резко встал.
- Отец родной, величайший из великих Бэр. Прости меня, негодяя, обманул я твои чаяния и надежды. - В его глазах стояли слезы. - Пресеку подлецов, одумаюсь сам, не повторится, властью нашей клянусь, не повторится сего более. - Бэр прослезился.
- Знаю, милый, что надежный ты, наш человек. Верю, как сыну своему. Не наказывать я вас позвал, промахи подправить. Все ведь мы вместе, и за дело единое, что ж нам ссориться. Нам этого нельзя, жить нам, работать вместе.
Все дружно пустили слезу и, наполнив бокалы, вплотную приступили к содержимому стола.
Дальнейшие беседы носили строго развлекательный характер. Собеседники, изрядно подвыпив, пели песни про свою героическую молодость и подвиги товарищей. Становилась ужасно нудно находиться рядом с этими тремя пьяными рожами.
Поутихнув через пару часов, Бэр и его окружение разлеглись по всей комнате. Пододвинув блок связи, Бэр распорядился о возвращении и отключился, уйдя в глубокий сон. На экране, еще не повернувшие обратно к кораблю, два легких челнока атаковали последний из небольшого потока астероидов, уже уничтоженных за время пьянки Бэра. Прибывшие сразу по прилету люди унесли двух собеседников Бэра. Самого его уложили поудобнее и, убрав стол, удалились. Я встал и подошел к открытой двери. Хотелось немного прогуляться, слегка развеяться от того угара, который царил в комнате. Проведя почти полдня с Бэром и его компанией, мне захотелось, наконец, посмотреть на жизнь колонистов. Столько ведь времени прошло с тех пор, как мы с Бертом спокойно беседовали, гуляя по коридорам рядом с ними всеми. Хотелось увидеть их сейчас, какие они, что волнует, как живут. Галерея, на которую я поднялся, была полна людей. Все куда-то спешили, тащили в руках какие-то свертки и пакеты. У поворота, вытянувшись извилистой змейкой, стояла длинная очередь. Ежесекундно к ней примыкали все новые и новые люди. Я подошел ближе. Не то, чтобы мне чего-то захотелось, скорее, чисто из любопытства я стал последним. Моментально за мной встало еще три человека. Я вежливо нагнулся к впереди стоящему.
-За чем стоим, уважаемый? - Человек нехотя оторвался от какого-то листка с печатным текстом. - Воду дают, не видишь, что ли?
Я жутко удивился.
- И много дают, или сколько надо? - Человек совсем убрал листок.
- Ты что, ошалел, что ли? Ишь ты, сколько надо. По два стакана дают. Мало ли кому сколько захочется. Много таких умников есть, а потом и пить нечего станет из-за вас.
Я замолчал, решив без крайней необходимости ни с кем не разговаривать. Начавшийся сзади разговор привлек мое внимание, и я решил постоять только ради желания послушать их. Спорили двое: пожилой мужчина лет сорока семи-девяти и совсем еще юная девушка. Девушка жаловалась на нехватку воды, на грязь и не гигиеничность.
- Привыкли тут, понимаешь ли, к баловству, - ответствовал мужчина. Это что же будет, ежели еще и мыться водой начнут? И так воды не хватает, совсем распустили вас, молодых. Вот, помню, в былые годы как было - все, как один, и один, как все. Никто таких штучек, как вслух о личном, не позволял. И ведь жили же хорошо. И вода была, и все, что надо. А сейчас бог знает, что творится, хаос какой-то. Как Стапа не стало, так и нет на всех единого начала. Власть твердая нужна. Добрый отец, великий Бэр, прощает всяких, таких вот, помыться желающих водой драгоценной, вот и нет воды-то.