В дверь постучали, и вошел мистер Кросс, одетый в тот же коричневый сюртук и шарф, что и прежде. Его правая рука запачкана чернилами, как будто он был занят письмом, когда получил вызов леди Анны.
— Я изложила свое предложение мистеру Холдсворту. По крайней мере, в общих чертах. Однако я не могу с чистой совестью позволить ему двигаться дальше, не показав, отчего он должен действовать осторожно, если хочет избежать каких-либо… каких-либо неприятностей.
Мистер Кросс взглянул на Джона и затем снова на нее.
— Как я уже говорил, мистер Холдсворт силен, — шепотом заметил он. — Это его преимущество.
— Несомненно. Снимите, пожалуйста, шарф.
Миссис Карбери шагнула ближе.
Мистер Кросс распустил свободный узел шарфа и распутал его складки на шее.
Холдсворт неотрывно глядел на то, что открылось его взору. Миссис Карбери вздохнула.
— Мистер Кросс не станет возражать, если вы присмотритесь внимательнее, — добавила леди Анна. — Разумеется, подобные вещи выглядят хуже всего, когда начинают заживать.
Холдсворт подошел к человечку и осмотрел его шею. Мистер Кросс послушно наклонял голову в разные стороны. Шею над адамовым яблоком охватывал размазанный и опухший пурпурно-синий обод. Человечек сглотнул, и его лицо исказила гримаса, как если бы даже это движение причиняло ему неудобство.
— Вам следует быть настороже, если вы увидитесь с моим сыном, сэр, — сказала леди Анна. — Он пытался задушить мистера Кросса.
5
Покинув Голден-сквер в то утро, Холдсворт не знал, возьмется ли за поручение леди Анны. Он не мог вычеркнуть из памяти лицо Элинор Карбери. Джон медленно шел к реке. Только дойдя до Стрэнда, он осознал, что миссис Карбери неким не вполне ясным образом напомнила ему Марию. Мария была светлокожей и миниатюрной, а миссис Карбери — смуглой и высокой. Но обе женщины обладали схожим телосложением и схожей манерой смотреть прямо на собеседника.
На Стрэнде было полно шума. Джон медленно пошел в сторону Сити. После всего, что случилось, он очень устал. Ему пришлось остановиться на Ладгейт-хилл, где три пары портшезов и их носильщики переплелись друг с другом; портшезы опасно раскачивались, носильщики ругались, а обитатели портшезов стучали по стеклу, причем один из них еще и вопил. Сквозь шум Холдсворт услышал за спиной свое имя. Он обернулся и увидел миссис Фармер с двумя корзинами на локтях. Лицо ее было розовым, кожа влажной от жары.
— Мадам… добрый день, — Холдсворт попытался поклониться, но толпа ему воспрепятствовала.
— Я искала вас сегодня утром, сэр, — сообщила она, — но вы выскользнули из дома, когда я еще не проснулась.
— Я привык рано вставать. Позвольте поднести ваши корзины?
Она сунула ему покупки.
— Я хочу поговорить с вами, мистер Холдсворт. Здесь не место для этого разговора. Давайте перейдем дорогу — я направляюсь домой.
Миссис Фармер просочилась мимо неподвижной повозки и экипажа и невредимой очутилась на противоположной стороне дороги. От природы она была невысокой полной женщиной с похожим на клюв носом и крошечным подбородком. Благодаря скромной помощи Неда она стала еще более полной, чем обычно, поскольку носила их первого ребенка и должна была разрешиться через месяц или около того. Холдсворт последовал за ней, восхищаясь тем, как женщина шагает среди пешеходов по безупречно прямой линии, как будто они были Красным морем и небесный глас заверил ее, что они расступятся перед ней. Ведя за собой Холдсворта, она свернула на Ньюбридж-стрит, уводя его в сторону… если он куда-то и направлялся, то на Лиденхолл-стрит.
Когда они проходили мимо тюрьмы Брайдуэлл, миссис Фармер остановилась так резко, что Холдсворт едва не налетел на нее.
— Вы видели сегодня мистера Фармера, сэр?
— Да… видел.
— Ему представилась возможность упомянуть, что вскоре нам понадобится ваша комната?
— Нет, мадам.
— Нам обоим жаль, что так вышло, — небрежно бросила миссис Фармер. — Но когда родится ребенок, комната понадобится няне. К тому же я уверена, что вы и сами мечтаете перебраться в более удобное место.
Холдсворт не стал спрашивать, чем или для кого более удобное. Вместо этого он слушал заунывный грохот и лязг ступальных колес и глядел сквозь тюремные ворота на кучку бродяг, которые щипали паклю под сводами галереи. Он не хотел стать одним из них. И в работный дом тоже не хотел.
— Вы очень скоро найдете новое жилье, — заверила его или даже себя миссис Фармер. — Нед непременно окажет вам всяческую поддержку… то есть, в пределах его скромных возможностей, ведь его средства в настоящее время весьма ограничены. Но, возможно, вам найдется место на Лиденхолл-стрит.
Джон поклонился. Угол в подвале, быть может, или скамейка в мастерской, где он ставил свою тележку? Миссис Фармер, вероятно, даже рассчитала, что от него будет польза — ночной сторож, которому не надо платить.
Они пересекли мост Блэкфрайарз-бридж и повернули на Банксайд. Оба молчали. Впереди показался дом и Козья пристань за ним. Холдсворт внимательно смотрел на стертые плиты мостовой под ногами, чтобы не видеть саму пристань и воду, плещущую и шелестящую у ее подножия. Чайки взвились в воздух, быстро и неровно молотя крыльями. Джон увидел на земле голову и хвост мертвой рыбы, лежащей среди своих собственных внутренностей. Птицы вились над ними и яростно вопили в надежде вернуться к остаткам пиршества. Они кружились в воздухе, как хлопья обугленной бумаги над костром.
Чайки едят все. Холдсворт видел мужчин и женщин, которых доставали из воды с выклеванными глазами и объеденными до костей лицами. Хорошо, что Марию нашли так быстро — ее тело заклинило канатом в нескольких ярдах ниже по течению, — не то ее могла постигнуть такая же участь. Внезапно на Джона снизошло поистине божественное откровение, что он больше не хочет здесь оставаться. Не хочет жить рядом с рекой. Не хочет жить на Лиденхолл-стрит. Он не станет призраком своей прошлой жизни.
— Что вы сказали? — переспросила миссис Фармер, поскольку прекрасно слышала, когда сама того хотела, а он пробормотал последние слова вслух.
— Ничего, мадам.
Через мгновение они вошли в прохладную темную прихожую дома на Банксайд. Холдсворт оставил корзины на кухонном столе.
— Я не хочу быть негостеприимной, сэр, — миссис Фармер сложила руки на своем огромном животе.
— Вы сама доброта, — сказал Холдсворт и смотрел на нее, пока она не отвернулась.
Могила располагалась у западной стены. Земля больше не выглядела взрыхленной, вопиюще голой, как гноящаяся рана. Природа затянула ее коркой спутанной травы и сорняков. Деревянная табличка покосилась, и Холдсворт оставил попытки ее выпрямить. Вокруг нее вырос пышный воротник герани Роберта, а Мария любила все зеленое и живое. Она пробовала разводить растения в кадках на темном сыром дворе за домом, но эксперимент потерпел неудачу.
Когда каменотес на Квин-стрит закончит работу и когда Холдсворт заплатит ему, здесь, по крайней мере, появится приличная могильная плита. Сам камень ждал во дворе. Если Холдсворт не сможет внести остаток денег, на нем скоро появится новое посвящение. Но пока что он не может наскрести даже на добрый обед и новую рубашку.
Первое время он беспокоился, что однажды придет на могилу и увидит, что та разграблена. Он не верил в честность сторожа, и, в любом случае, ограда кладбища разрушилась в нескольких местах. Несмотря на попытки отвадить похитителей трупов, они не раз занимались здесь своим гнусным ремеслом. Несколько недель назад Холдсворт встретил старую женщину, которая безутешно рыдала над пустой могилой своего покойного мужа.
Когда Холдсворт вышел из ворот на углу Ред-Кросс-стрит, он увидел знакомый силуэт, который чистил ногти карманным ножиком, опершись о подставку для посадки на лошадь.
— Джон, — произнес Нед Фармер. — Так и думал, что найду тебя здесь.
— Ты мог бы не утруждаться и найти меня дома.
Фармер сдвинул на затылок парик и шляпу и почесал голову.