Судья немедленно явился.
— Дело осложняется, — пробормотал он, потом обратился к Андресу.
— Понимает она что-нибудь?
— По-видимому, да.
Действительно, выражение лица женщины стало совсем осмысленным.
— Вы сами выбросились из окна, или вас кто-нибудь выбросил? — спросил судья.
— А? — отозвалась женщина.
— Кто вас выбросил?
— А?
— Кто вас выбросил?
— Гарро… Гарро… — с усилием пробормотала старуха.
Судья, письмоводитель и оба полицейских изумились.
— Она хочет сказать: Гаррота, — догадался кто-то.
— Да, это обвинение против него, — сказал судья. — Вы не согласны, доктор? За что же он вас выбросил?
— Гарро… Гарро… — повторила старуха.
— Просто, она хочет сказать, что ее выбросил муж, — предположил один из полицейских.
— Нет, это не то, — возразил Андрес. — У нее поражена левая сторона головы.
— Так что же из этого? — спросил полицейский.
— Замолчите, — сказал судья. — Что вы предполагаете, доктор?
— Я предполагаю, что эта женщина находится в состоянии афазии. У нее поражена левая часть мозга, вероятно, поражен третий лобный завиток, который считается центром речи. Она, по-видимому, слышит и понимает, но может произнести только эти немногие слова. Попробуйте, спросите ее еще что-нибудь?
— Вам лучше? — спросил судья.
— А?
— Лучше ли вам?
— Гарро… Гарро… — ответила старуха.
— Да, она на все отвечает одно и то же, — подтвердил судья.
— Это случай афазии, или словесной глухоты, — прибавил Андрес.
— Однако, против мужа много подозрений, — возразил письмоводитель.
Позвали священника причастить умирающую. Все удалились. Андрес вышел вместе с судьей. Из лавки дядюшки Гарроты в первый этаж вела винтовая лестница. Квартира состояла из прихожей, кухни, двух спален и комнаты, из которой выбросилась старуха. Посреди этой комнаты стояла жаровня, возле нее валялась грязная лопатка; ряд кровавых пятен тянулся до самого окна.
— Дело носит все признаки преступления, — сказал судья.
— Вы думаете? — спросил Андрес.
— Нет, я ничего не думаю, приходится только признать, что улики представляются, как в полицейских романах, где следы умышленно запутываются. Женщину спрашивают, кто ее выбросил, она произносит имя мужа; затем, эта лопатка с следами крови, кровавые пятна, направляющиеся к окну, все заставляет предполагать, то, о чем уже начали говорить соседи.
— А что же они говорят?
— Они обвиняют дядюшку Гарроту, мужа этой женщины. Предполагают, что они поссорились, он ударил ее лопаткой по голове, она кинулась к окну позвать на помощь, а он схватил ее сзади и выбросил на улицу.
— Может быть и так.
— А может быть и не так.
Эта версии совпадала с дурной репутацией дядюшки Гарроты и его явным участием в смерти двух игроков, Каньямеро и Петуха, погибших лет десять тому назад в окрестностях Даймиэля.
— Я приберу эту лопатку, — сказал судья.
— Да, пусть ее не трогают, — сказал Андрес. — Следы на ней могут очень помочь нам.
Судья положил лопатку в шкаф, запер его и позвал письмоводителя наложить печати. Комнату тоже заперли, и судья взял ключ с собой.
Когда Уртадо и судья спустились в лавку, жена дядюшки Гарроты уже умерла.
Судья приказал привести мужа. Полицейские связали ему руки.
Дядюшка Гаррота был человек уже старый, толстый, понурого вида, кривой, с противным лицом, усеянным черными пятнами, от заряда дроби, который ему всадили несколько лет назад прямо в лицо.
На допросе выяснилось, что дядюшка Гаррота — пьяница и часто грозился убить то того, то другого. Дадюшка Гаррота не отрицал, что дурно обращался с женой, но отрицал, что убил ее. Он все время твердил:
— Нет, сеньор судья, я не убивал жену. Правда, я много раз говорил, что убью ее, но не убивал.
После допроса, судья отправил дядюшку Гарроту в тюрьму.
— Что вы думаете об этом деле? — спросил судья Андреса.
— Для меня несомненно, что этот человек невиновен.
Днем судья еще раз допросил дядюшку Гарроту в тюрьме и сказал, что тоже начинает думать, что он не убивал жену. Но народная молва упорно называла Гарроту убийцей.
Вечером доктор Санчес уверял всех в клубе, что дядюшка Гаррота несомненно выбросил в окошко свою жену, а судья и Уртадо хотят выгородить его Бог весть почему; но на вскрытии истина должна выясниться.
Узнав об этом, Андрес пошел к судье и попросил его пригласить дона Томаса Солану, третьего врача, присутствовать при вскрытии в качестве арбитра, на случай несогласия во мнениях между ним и доктором Санчесом.