Андрес вышел из бельведера в смущении. Вечером он написал письмо Итурриосу и признался, что артритик, собиравшийся жениться, — он сам.
Уртадо не особенно волновали формальные вопросы, и он согласился обвенчаться в церкви, как того желала донья Леонарда. Перед свадьбой он познакомил Лулу с Итурриосом, и они понравились друг другу.
Лулу сказала Итурриосу:
— Хорошо было бы, если бы вы поискали для Андреса такую работу, чтобы ему поменьше выходить из дома, потому что, когда он ходит по больным, у него всегда отвратительное настроение.
Итурриос нашел такую работу, состоявшую в переводе научных статей и книг для медицинского журнала, где печатались также и, новые оригинальные сочинения по разным специальностям.
— Теперь тебе дадут две или три французских книги для перевода, — сказал Итурриос, — но ты займись непременно английским, потому что месяца через два-три тебе дадут перевод с этого языка. Пока же, если понадобится, я помогу тебе.
— Отлично. Благодарю вас от всего сердца.
Андрес оставил работу в обществе «Надежда», как ему давно хотелось, и снял квартиру неподалеку от магазинчика Лулу.
Андрес попросил домовладельца, чтобы он сделал из трех комнат квартиры, выходивших на улицу, одну, и не оклеивал ее обоями, а просто выкрасил краской. Эта комната должна была служить новобрачным и спальней, и кабинетом, и столовой, предполагалось, что вся совместная жизнь их будет протекать в ней.
— Люди устроили бы здесь гостиную и кабинет, а спать уходили бы в самую скверную комнату в доме, — говорил Андрес.
Лулу считала все гигиенические распоряжения мужа фантазиями, выдумками, и по-своему определяла его эксцентричности.
— Вот фантазер! — говорила она.
Андрес занял у Итурриоса денег на покупку мебели.
— А много ли тебе ее нужно? — спросил дядя.
— О, нет, совсем немного; я хочу иметь такую обстановку, которая напоминала бы о бедности; а гостей и приемов у меня не будет.
Вначале донья Леонарда хотела было поселиться с Лулу и Андресом, но он воспротивился.
— Нет, нет, — сказал он, — пусть лучше живет с твоей сестрой и с доном Пруденсио. Ей там будет удобнее.
— Вот лицемер! Просто ты не любишь маму.
— Ну, конечно. В нашем доме должна быть иная температура, чем на улице; а теща представляла бы из себя постоянный приток холодного воздуха. Пусть не будет никого, ни из твоей семьи, ни из моей.
— Бедная мама! Хорошего же ты об ней мнения! — смеясь сказала Лулу.
— Да, нет же! Просто у нас с ней разные представления о вещах: она думает, что нужно жить для других, а я нет.
Поколебавшись немного, Лулу сговорилась с своей старой приятельницей Венансией и переселила ее к себе. Это была преданная старушка, любившая и Лулу, и Андреса.
— Если вас будут спрашивать обо мне, — предупреждал ее Андрес, — всегда говорите, что меня нет дома.
— Хорошо, сеньорито[340].
Андрес чувствовал себя хорошо и надеялся, что новая работа пойдет успешно. Большая светлая, залитая солнцем комната, с книгами, бумагами, невольно располагала к работе. Он уже не чувствовал себя загнанным зверем, каким был всегда. По утрам он принимал ванну и потом садился за перевод.
Лулу приходила из магазина, и Венансия подавала им обед.
— Пообедайте с нами, — говорил Андрес.
— Нет, нет.
Старуху невозможно было убедить, чтобы она села за стол с хозяевами.
После обеда Андрес провожал Лулу в магазин и возвращался домой работать. Несколько раз он говорил Лулу, что заработка его достаточно на их жизнь, и упрашивал ее оставить магазин, но она не соглашалась.
— Разве можно знать, что случится? — говорила Лулу. — Надо подождать, надо быть готовым ко всякой случайности.
Даже и по вечерам Лулу иногда выражала желание пошить на машинке, но Андрес не позволял ей.
Андрес с каждым днем все больше восхищался своей женой, своей новой жизнью, и своим домом… Его удивляло, как это он не замечал раньше аккуратности и экономности Лулу.
С каждым днем он работал все с большим удовольствием. Огромная комната создавала впечатление, будто он живет не в доме с несколькими квартирами, наполненными чужими и надоедливыми людьми, а где-то далеко, в деревне, в уединенной местности. Андрес работал спокойно, с большой усидчивостью и тщательностью. В редакции ему дали несколько новейших научных словарей, и Итурриос подарил ему два или три иностранных, которые были ему очень полезны.