Мать Лулу стала приходить чаще и, так как не любила Андреса, то вносила осложнения во все.
Один из молодых врачей, сотрудничавших в том же журнале, что и Андрес, несколько раз навещал Лулу. По его словам, все шло хорошо, истерические припадки — это не страшно, так как они часто наблюдаются у женщин в ее положении.
Андрес же с каждым днем чувствовал себя все хуже. Мозг его находился все время в чрезвычайном напряжении, и самые ничтожные волнения, всегда возникающие даже при нормальной жизни, выводили его из душевного равновесия.
— Уходите из дому, идите куда-нибудь, прогуляйтесь, — говорил ему врач.
Но, едва выйдя из дома, Андрес не знал, что ему делать. Он не мог спать и, перепробовав различные наркотические средства, решил прибегнуть к морфию. Тревога убивала его.
Единственными сносными минутами в его жизни были те, что он проводил за работой. Он писал статью, которая должна была заключать общие выводы исследований о двукрылых насекомых, и напрягал все силы, чтобы забыть свои страхи и ясно выражать свои мысли.
К концу беременности живот Лулу принял громадные размеры.
— Увидишь, у меня непременно будет двойня, — говорила она, смеясь.
— Не говори так, — бормотал Андрес в отчаянии и тоске.
Когда Лулу пришла к заключению, что время родов приближается, Андрес пригласил своего приятеля, молодого врача, специально занимавшегося акушерством.
Лулу была очень оживлена и бодра. Врач посоветовал ей ходить, и, несмотря на то, что боли заставляли ее сгибаться и опираться о мебель, она, не переставая, ходила взад и вперед по комнате.
Так прошел весь день. Врач говорил, что первые роды всегда бывают трудными, но Андрес начал подозревать, что в данном случай происходит что-то ненормальное.
К вечеру силы Лулу начали убывать, Андрес смотрел на нее со слезами на глазах.
— Бедная моя Лулу, как ты страдаешь, — говорил он.
— Не беда, что больно, — отвечала она, — лишь бы ребеночек был жив!
— Будет жив, не беспокойтесь, — ободрял врач.
— Нет, нет, сердце говорит мне, что он не будет жить.
Ночь была ужасна. Лулу совершенно обессилела. Андрес сидел в кресле и тупо смотрел на нее. Изредка она подходила к нему.
— Ты тоже страдаешь. Бедненький! — и гладила его по голове и по лицу.
Охваченный смертельным нетерпением Андрес каждую минуту совещался с врачом, настаивал, что роды ненормальны, что есть какая-нибудь неправильность: сужение таза или что-то еще…
— Если к утру она не разрешится, — сказал врач, — тогда придется принять какие-нибудь меры.
На рассвете врач позвал Андреса.
— Что случилось? — спросил тот.
— Приготовьте скорее щипцы.
— Что случилось?
— Ущемление пуповины.
Врач поспешно наложил щипцы и извлек ребенка, но он был уже мертв. Он умер как раз в эту минуту.
— Он жив? — с тревогой спросила Лулу.
Видя, что ей не отвечают, она поняла, что ребенок умер, и лишилась чувств. Но вскоре пришла в себя. Роды еще не кончились. Положение Лулу было серьезно. Мышцы утратили способность сокращаться, и плацента не выходила.
Врач оставил Лулу отдохнуть. Она попросила, чтобы ей показали мертвого ребенка. Когда Андрес коснулся маленького тельца, лежащего на простыне, сердце его пронзила острая боль, и глаза наполнились слезами. Лулу стала горько плакать.
— Ну, хорошо, хорошо, — сказал врач, — довольно, теперь надо быть энергичной.
Он попытался извлечь плаценту, надавливая на живот, но это не помогло. Пришлось извлечь ее рукой. Тотчас после этого он сделал Лулу впрыскивание эрготина, но у нее все же сделалось сильное кровотечение. Лулу сильно ослабела, организм ее не реагировал с достаточной энергией.
В течение двух дней она находилась в таком состоянии. Она была уверена, что умрет.
— Если мне не хочется умирать, — говорила она Андресу, — то только из-за тебя. Что ты будешь делать без меня, бедненький? — и ласково проводила рукой по его лицу.
Иногда она вспоминала о ребенке и грустно говорила:
— Бедный мой сыночек! Он был такой сильный! Почему он умер, Боже мой?
Андрес смотрел на нее сухими глазами.
На третий день к утру Лулу умерла. Андрес вышел из спальни в полном изнеможении. В доме находились донья Леонарда и Нини с мужем; Нини была похожа на окорок ветчины, а дон Пруденсио — на старого франта, увешанного драгоценностями. Андрес вышел в комнатку, где спал в последние дни, впрыснул себе морфию и заснул глубоким сном.
Посреди ночи он проснулся и вскочил с постели. Подошел к телу Лулу, долго смотрел на нее и несколько раз поцеловал в лоб.