Утром сходя с автобуса в Южном микрорайоне меня ждал небывалый сюрприз. Ночью наш член, то есть мой морг сгорел. Не то чтобы весь, трупохранилище и даже архив уцелели, первый этаж пострадал мало. Но мой кабинет, кабинет Платоныча и сауна выгорели полностью. Неужели пепел с уголовного тома? Новенький санитар, дежурил, но оказался беспомощным, пожара не заметил, огнетушителем пользоваться не умел, сам надышался угарным газом. Сгорело, конечно, всё барахло, «вагонка» стен, огнетушители. Но мой компьютер со всеми данными… Мой почти научный, почти детективный труд. Я не мог прийти в себя. Заведующий больше беспокоился, глядя на меня, чем на чёрные стены. Он понимал, что я чувствую. Заботы по рассматриванию угольков взяли своё и он отошёл. Тамара позвонила из дома и охала как мы там, что же теперь будет и стоит ли ей вовсе возвращаться с больничного. Она ведь уже давно пенсионерка. Ещё никогда я не чувствовал такой зависимости от компьютера. Я был его прислужником, но потеряв его, стал вовсе рабом-египтянином, лишившимся бога-фараона. Я не знал, как мне дальше продолжать работать.
К счастью на все такие случаи, на каждый обугленный член, найдётся начальство и комиссия, чтобы быстро приводить в чувство. Мне дали строгий выговор за несоблюдение техники безопасности и направили на позорные курсы компьютерной грамотности и пожарной охраны. Мне предстояло сдавать экзамены по стёртым методичкам и получать минимальную зарплату. Оказалось, что очаг возгорания наиболее вероятно был в моём кабинете. Там, кроме компьютера, принтера и Уголовного кодекса опасных приборов не было. Даже чайник стоял на тумбочке в коридоре. Похоже, что я подставил всех работников нашей конторы смерти. Потом был перевод на полгода в Бюро экспертизы живых лиц, где я сходил с ума от выслушивания избитых и изнасилованных, и тосковал по трупам. Холодным и молчаливым. Коридоры Бюро были короткими и толстыми как шеи колхозников. Их столы предназначались для писанины, а не кройки и шитья распоротых животов. Вместо санитаров с последними хитами были секретарши с тонной косметики. В историях дышащих посетителей не встречалось наездов поезда, атаки быка и случайного выстрела на охоте. В мою голову они наливали своё нытьё о цветущих синяках. Я смотрел на посетителей и мне было нехорошо от их живости и энергичности.
После я ещё многое в жизни понял и передумал, и решал, и изменял. Но одна тайна перевешивала всё, что к тому времени я вырвал из книг и природы, из наставлений старших или копируя лучшее от коллег. Я перезвонил приятелю в район, уже полностью информированному о нашем общем экспертном несчастье и о моём личном горе. Ненужная без компьютера информация была просто напоминанием как раньше было хорошо и осмысленно жить в длинном коридоре. Благодарю тебя, о, мой районный собрат. Хотя всё уже не имеет смысла, поздно. Копирование базы данных, хранение где-либо за пределами кабинета я не предпринимал. Один из дуэлянтов был местным, второй приехал в район в командировку, они были вероятно незнакомы. Оба в течении последних двух лет посещали МРТ мозга. Местный в сети клиник «Радуга здоровья», в той же, что и все мои четверо игрек-трупов. Приезжий, назовём его L-труп, с добавочной бороздой с левой, а не с правой стороны, обследовался в сети «Семейная клиника». Дуэлянты были относительно здоровы, но всё же какие-то проблемы с бессонницей и мигренью удалось найти по медицинским картам. Их МРТ сохранились и не значили для неврологов ничего. Обе из МРТ-клиник были сетевыми с головным офисом экспертов в Москве. Все данные соответственно утекали с периферии туда. О пациентах в центр сообщался весь массив информации, от адреса и телефонов до файлов МРТ. После этого я позвонил в разные города, в Петербург, Казань, Воронеж по телефонам сети «Семейной клиники». Представился пациентом, у которого нашли аномалию в извилине лобной доли и спрашивал цену и запись на МРТ. Якобы я не доверял местным врачам и искал эксперта в соседнем регионе. Везде мне ответили, что примут меня без очереди и предлагали скидку в 50 %, если я приеду со своей «особенностью» в ближайшую неделю. Из Воронежа трижды перезвонили, записав мой телефон и уговаривали ехать к ним почти даром. По отрывочным данным из МВД, я узнал, что дело дуэлянтов закрылось без шума, прессы и докладов на ежемесячном сборе общества судмедэкспертов. Предоставленный сам себе в Бюро, за тонкой дверью, отделявшей меня от очереди избитых сожителями я размышлял над бороздами. На почве стресса после пожара и смены деятельности я смог построить лишь отрывочную, плохо собранную теорию. Проверять её у меня до сих пор нет ни моральных сил, ни времени. Я излагаю её здесь в простом виде, оставляющем место для дополнений и упрёков в пустом фантазёрстве.