Annotation
- Ну а у тебя что? - Долгая история. - Ничего, времени у нас на сто твоих историй хватит. - Растлительница я!
Власов Иван Михайлович
Власов Иван Михайлович
Анатомия совращения
...Проснулась от грохота.
Откуда этот скрежет, бряцанье, что с ней?
Ее всю трясло. Нет, это трясло вагон. К горлу подступила тошнота. Огляделась по сторонам.
Она лежала на второй полке плацкартного вагона с зарешеченным окном, за которым пробегали осенние леса, поля, луга, полустанки.
Вспомнила! Да ведь она заключенная и направляется в места лишения свободы.
Что ждет впереди? Так далеко от дома она никогда еще не отъезжала. Из глаз брызнули слезы.
- Господи, за что это ей?!!
Стоп, ничего уже не изменить, надо взять себя в руки, отвлечься, успокоиться, к чему располагал мерный перестук вагонных колес.
Стала перелистывать свою жизнь...
***
...Босоногое детство, отрочество - ни тревог, ни забот.
Родительский дом на берегу реки - чистая, прозрачная искрящаяся гладь. Ступаешь в ласковую прохладу. Несколько взмахов руками, и ты на противоположном берегу. Благодать - заливные луга, раздолье, звенящий от прозрачности воздух. Откидываешься на траву - небо синее-синее, облака проплывают клочьями ваты, а ласточки так высоко, что лишь далекие визгливые крики выдают их присутствие...
- Надолго ль упекли? - вернул ее в реальность женский голос. Повернула голову. К ней обращалась подруга по несчастью, лежащая на противоположной через проход полке.
Не желала возвращаться в суровую действительность, да той очень уж не терпелось выговориться:
- Дура я, дура, это же надо было так залететь, ведь могла отделаться 'условным', да за язык потянуло, понесло, наговорила лишнего! А все из-за муженька! Ничего, вернусь - мало не покажется!
Она вполуха слушала, но постепенно втянулась в нехитрую историю:
- Я работала на рынке, - продолжила вынужденная попутчица, - купила место, муж там же работал продавцом. Стали жить вместе.
Проворовался, падла, выгнали. Зарабатывала я неплохо - на двоих хватало. Детей у нас не было, 'соскакивали' до срока, можно было подлечиться, да как тут рожать - единственная кормилица. Деньги не считала, но чувствовала, что благоверный прикладывается...
Так бы и жили - не тужили, да как-то в субботу на рынок накатила налоговая, пришлось закрыться, поспешила домой. Утром перед уходом на работу приготовила большую кастрюлю борща, оставила довариваться, попросила мужа выключить. Еще на лестнице почувствовала сильный запах борща. Ну конечно, кастрюля так и стоит на огне. Треть уже выкипела. Сейчас выдам бездельнику, дрыхнет, небось!
Захожу в комнату. А на супружеском ложе колышется знакомая голая задница - муженек старается.
Меня как обухом по голове - бегу на кухню, хватаю кастрюлю, боли не чувствую, мчусь в спальню и выворачиваю кипящее варево на прыгающий зад!
Не рассчитала! Ох, и визгу было! Он отделался легким испугом, больше досталось потаскушке - два месяца отлежала в больнице, кожа полезла с лица, шеи, груди, живота, досталось даже интимным местам. Вердикт - причинены увечья...
На суде заявительница сидела в гордом одиночестве, муженька рядом с ней не было, как не было у него и претензий ко мне. Кому теперь такая раскрасавица нужна? Пришлось, правда, оплачивать лечение...
Помолчали...
- Ну а у тебя что?
- Долгая история.
- Ничего, времени у нас на сто твоих историй станет.
***
Ей совершенно не хотелось выворачивать себя наизнанку.
- Растлительница я! - буркнула нехотя.
- Да, ну! Не гони! - попутчица устроилась поудобней, приготовилась слушать.
Пауза затягивалась.
- Не тяни кота за хвост, давай рассказывай, я ведь все одно не отстану.
В памяти сами по себе стали всплывать картины недавних событий.
С чего все началось?
Стала вспоминать... вслух:
- Со свадьбы.
- Что со свадьбы?
- Началось все со свадьбы.
- Твоей?
- Нет, сестры...
Весенние свадьбы в деревне редкость, да отступать было некуда - невеста заметно теряла стройность фигуры.
Весна, конец мая, теплынь.
Село неистово гудело - трезвых не сыскать.
Свадьбу как всегда отправляли на специально построенной для торжеств площадке с навесом, украшенной гирляндами разноцветных лампочек. Принадлежало сооружение деревенской бизнес-вумен Анне - главной распорядительницей всех празднеств на селе.
Появилась она у нас года три назад, открыла магазин, купила в центре села участок, построила роскошный дом, стала скупать соседние участки - треть села уже под ней...
Второй день свадьбы подходил к концу.
Я обратилась к руководившей застольем Анне. Посетовала на усталость - бесконечные накрывания столов, уборка, мытье посуды, вновь накрывание, и не было тому конца и края. И не в радость было всеобщее пьяное веселье, поддерживаемое лившейся рекой водкой. Хотелось домой, скотина не кормлена, да и других дел накопилось.
Анна согласилась отпустить, посоветовав заодно взять несколько ведер с объедками, переполнявшими чаны, чтобы специально не готовить скотине.
Наполнили четыре больших ведра, осталось найти помощника.
Подошла к мужу, тот промычал невнятное, впору самого было волочь. До конца свадьбы его никакими уговорами от стола не оторвать...
- Алеша! - услышала я голос Анны, - хватит водку жрать, помоги! - сын распорядительницы нехотя поднялся из-за стола.
С сомнением глянула на хоть и рослого, но очень уж хрупкого юношу.
Тот к моему удивлению легко поднял два тяжелых ведра и неторопливо потянулся к дороге, я с другими двумя ведрами - за ним следом...
Не без удовольствия поглядывала на колеблющуюся впереди гибкую стройную фигурку.
По пути все мои попытки разговорить юношу не увенчались успехом - тот молчал, лишь исподлобья стрелял глазками...
Дотащились, слава богу!
Попросила Алешу наполнить из ведер корыто поросятам, сама же направилась в хлев. Стала разбрасывать корм телятам.
Когда освободилась, моего помощника и след простыл. Жаль - не успела отблагодарить, чаем бы напоила с пирожками, милый юноша, но уж больно неразговорчивый...
Весенняя ночь прочно завладела селом, лишь вдалеке была слышна гармошка - свадьба устало перевалила на третьи сутки.
Можно, наконец, и самой улечься, да заснуть не получалось - то ли усталость, то ли томление, что весенними ночами все чаще охватывало мое тело, отзываясь неприятными ощущениями.
Муж редко радовал меня - да толку от него вечно пьяного, не пьяного тоже...
Встала, подошла к колодцу, выплеснула на себя, раздетую, полведра воды, дабы снять раздражение плоти, постояла, высыхая, зябко ежась...
Надела ночную сорочку на влажное тело, когда проходила мимо сарая, где хранилось сено, мне почудился шорох. Подкралась, заглянула в просвет двери.
Присмотрелась - у разбросанного сена едва виднелся странно колеблющийся силуэт.
Алеша? Что с ним? Лихорадка?
Нашла выключатель. Застигнутый врасплох юноша, замер, хлопая ресницами, потянулся руками к приспущенным брюкам, стреножившим коленки, пытаясь прикрыться.
Не даром мне мерещились чьи-то глаза - он не ушел, подсматривал, как я бегала по двору, голым задом сверкала, не выдержал, бедняжка!
Все мое женское естество взбунтовало - маюсь, как мартовская кошка, а он тут...