В университете они знакомы не были. Но когда после выпуска Дима, отчаянно считая себя неудачником, пришел в отделение на должность, более приличествующую выпускнику школы милиции, он сразу подумал, что физиономия вон того молодого опера ему, кажется, знакома. Общая несправедливая, как им тогда казалось, судьба, общие воспоминания о промерзающих зимой насквозь аудиториях и злодеях-преподах, разумеется, сблизили их моментально. Год они проработали бок о бок, а потом Валентин, отличавшийся какой-то врожденной занудливостью и педантизмом, попал в зону особого внимания пожилого следователя прокуратуры Егора Андреевича.
По согласованию с начальством, Андреич методично натаскивал Валентина и, уходя на пенсию, завещал ему свой кабинет. А следователь из Стоцкого получился отменный. Возможно, на начальном этапе расследования его въедливость и тормозила дело, поскольку он никогда не отвергал версию, не проверив ее от и до. Зато ухватив истину за хвост, он вцеплялся в нее, как бультерьер, и не ослаблял хватку до тех пор, пока дело не отправлялось в суд.
Все эти годы они оставались достаточно близкими друзьями, часто созванивались и встречались. Дима пытался было переманить Валентина к себе, соблазняя высокими заработками, но Стоцкий любил свой стол, свой кабинет и свою работу в целом, и поэтому категорически не желал перемен. К тому же его жена когда-то сбежала к ресторанному пианисту, оставив отцу трехлетнего сына, и Валентину претило получать деньги, как он выразился, за «выслеживание блядей».
Дима заглянул в кабинет и увидел, что Валентин, припав к столу и яростно сверкая очками, змеем шипит на прыщавую деваху в кожаной набедренной повязке. Он хотел подождать в коридоре, но Стоцкий призывно махнул рукой: заходи! Чуть не прорвав бумагу, размашисто подписал повестку и швырнул ее девице.
- Иди отсюда, шалава! Только учти, что когда эти мальчики выйдут с зоны, вряд ли ты долго проживешь. И я буду рад, если так случиться, потому что за все в жизни положено платить.
«Шалава» подавилась жвачкой и исчезла со сверхзвуковой скоростью. Стоцкий машинально вытер пот со лба замшевой салфеткой, посмотрел на нее с недоумением, протер очки и сунул их в футляр.
- Здоров, Митяй! Дверь закрой на собачку. Рабочий день закончен. Сейчас мы с тобой по стопарику примем. За встречу и для разрядки напряженности.
Он вытащил из сейфа бутылку коньяка и две рюмки, а из стола - большую шоколадку. Пытаясь скрыть улыбку, Дима смотрел, как Валентин, деловито нахмурившись, пытается разломать ее на равные части, не снимая обертки. Вообще Стоцкий всегда напоминал ему слоненка из мультфильма про тридцать восемь попугаев - такой же занудливый, но симпатичный.
- Видал клюшку? - спросил Валентин, отправив в рот шоколадную дольку. - Сам бы убил, да нельзя - потерпевшая! Клейма на ней негде ставить, на потерпевшей. Затащила к себе домой троих парней, устроила стриптиз-шоу до победного конца, а потом, разумеется, написала заявление об изнасиловании. Ей-то пятнадцать всего, а тем придуркам восемнадцать-девятнадцать. С блеском прошла все экспертизы, описала, так сказать, все интимные особые приметы, глазом не моргнув. Ты же знаешь, сколько изнасилований утаивается только потому, что потерпевшие не хотят переносить еще одно унижение - осмотры, расспросы, намеки на то, что сучка не захочет... А эта!... Позвонила мамашам пацанов, потребовала по штуке баксов с носа - и заберет заявление. Пойдут в милицию - отвертится и не заберет. Мамаши-курицы денежки и собрали. Она взяла, а заявление забирать не стала. Фиг теперь чего докажешь! Пытались ей через мамаш еще денег предложить, ну, чтобы взять с поличным, так отказалась! Формально дело выеденного яйца не стоит, надо в суд передавать. Пацаны, вся вина которых в том, что их мозги вместо головы помещаются в письке, попадают в зону и автоматически становят чушаками. Групповое изнасилование несовершеннолетней! Вся надежда на адвокатов. Ладно, Митька, вздрогнули!
Валентин опрокинул в рот рюмку, будто это был не дорогой коньяк, а жуткий сивушный самогон, поморщился, зажевал шоколадкой. Его оттопыренные уши моментально покраснели.
- Плебей ты, граф Стоцкий! - Дима смаковал свою порцию крошечными глоточками, как положено, грея рюмку в ладонях. - Тебе только пиво хлебать. Давай-ка лучше к делу!