Дверь открылась, и Дима вздрогнул, но это вернулся Толик. Он разве что не подпрыгивал от любопытства, что при его комплекции смотрелось как минимум забавно.
- Это что за училка была? Жуть! Я уже думал, типа она меня сейчас из класса вытурит. Решил сам уйти. Это случайно не жена?
- Нет. Это наш бухгалтер.
- Да, Димон, - притворно вздохнул Толик, - что-то сегодня не твой день. Одни тетки мымристые ходят, конкретно. Ну да еще не вечер.
Но больше никто не пришел. Дима угрюмо смотрел в потолок и мстительно твердил себе: «Вот, а я тебе говорил, урод, говорил! Не лезь, не про тебя! Пустил слюни? Ах, какая необычная! Что там такого необычного мог Серый себе найти?! Вот и жуй теперь сопли. И какого черта ее только принесло?! Решила христианское милосердие показать?»
Дима доказывал себе, что все просто придумал, что Ольга - самая обыкновенная и ничуть ему не нужна. Но получалось плохо. Хотелось плакать.
Они посмотрели тупой новорусский боевик, где некое подобие Толика лихо расправлялось равно с вооруженными до зубов бандитами и с продажными ментами, а заодно защищало красивую молодую вдову с малолетним ребенком. Герой, у которого объем головы равнялся объему кулака, судя по всему, окончил вспомогательную школу. Главный злодей - насквозь прогнивший коррумпированный подполковник милиции - казался гораздо более умным и симпатичным.
Время шло к полуночи, и Толик по традиции решил подкрепиться. Он с любопытством посмотрел на оставленный Ольгой пакет, к которому Дима так и не притронулся.
- У тебя там ничего не стухнет?
- Не знаю.
- Так посмотри!
- Ломает.
- Ну давай я посмотрю.
- Смотри, - равнодушно разрешил Дима. - Что найдешь, то твое.
Толик недоуменно хмыкнул и зашуршал пакетом. Обтер краем простыни крупную «семеренку», хрустнул так, что у Димы появилась оскомина.
- Так, яблоки, бананы, печенье. Вкусное, сырное! Сок. Апельсиновый. Ни хрена себе, натуральный, за сорок восемь рублей. А это что?
На ладони у Толика сидел керамический ежик с печальной, словно обиженной мордочкой.
- Ну надо же, чмо какое! - рассмеялся Толик.
- Дай сюда!
Дима взял ежика. В носу защипало. Как она угадала?
Он с детства был неравнодушен к грустным уродцам. Правда, во времена его детства практически все игрушки были таковыми, но все же по-настоящему очаровательных своим безобразием было мало. И все у него - настоящий паноптикум. Он любил ежей, бегемотов и жаб, а из собак - кривоногих такс, мопсов и бульдогов. Когда-то он мечтал о таксике - черно-подпаловом, длинном, блестящем, как надраенный ваксой сапог Но родители наотрез отказались покупать «урода». Давай купим лучше овчарку, говорили они. Но овчарку Дима не хотел, и тема на этом была закрыта.
Дима сжимал ежика в кулаке и глупо улыбался.
- Да, Димон, конкретно тебя контузило, - заключил Толик и отвернулся носом к стенке.
Не выпуская ежика, Дима взял с тумбочки телефон и набрал номер. Ольга сняла трубку сразу, словно сидела у аппарата и ждала звонка.
- Оля, привет, это я, - тихо сказал Дима.
- Привет. Дим, ты извини…
- Оля, не надо ничего говорить. Спасибо тебе!
- Я вела себя как идиотка. Сначала никак не могла решить прийти, а потом… Я так испугалась за тебя!
- Олечка, не надо. Все в порядке. Как зовут ежика?
- Дима, конечно. Понравился?
- Спрашиваешь!
- Я приду еще?
- Нет, - испугался Дима. - Давай лучше я тебе позвоню, когда выйду. Уже скоро, через пару дней.
- Хорошо, - Дима мог поклясться, что она улыбается.
- Ну, тогда спокойной ночи.
Толик повернулся, состроил гримаску и отвернулся снова.
Здесь не было ночных шорохов и шепотов, не прятались по углам шевелящиеся тени, не было острых, как игла, приступов животного ужаса. Только бесконечная, неподвижная, тупая тоска и тревога. Только сны, с каждой ночью все более яркие и страшные. Только воспоминания. Они были не внутри него, они были вокруг. Он сидел в крохотной закрытой комнатке, а призраки и чудовища налегали на дверь, и она трещала под их ударами. Щель становилась все шире, воспоминания просачивались через нее по одному.
«Я все знаю!» - сказала Светлана, глядя на него в упор.
«Олег Михайлович, можно я съезжу на пару дней к маме? Забор повалился, помочь некому - я у нее один», - моргая круглыми голубыми глазами, простодушно, по-детски спросил Максим Вавилов.
«Олежка, когда ты спишь, то похож на маленького мальчика. И сопишь, как медвежонок», - Людмила-Кошмарик слегка коснулась пальцами его щеки.