Какой-то темный силуэт метнулся снизу, с лестничного марша, упирающегося в металлическую решетку, за которой терялся во мраке подвал. Глеб почувствовал резкую боль в руке и выронил пистолет. Женщина - а это была женщина! - подняла его и сказала:
- Быстро! Ключи от машины! Сейчас здесь будет милиция.
Срывая на ходу маску, Глеб выскочил на крыльцо, женщина за ним. Он обернулся, протянул ей ключи и хотел что-то сказать, но она не дала:
- Да быстрее ты, киллер хренов!
Она бросилась во двор, обгоняя его, и когда Глеб подбежал к «бэшке», незнакомка уже сидела за рулем и заводила мотор. Не успели они выехать со двора, как откуда-то с проспекта донесся вой милицейской сирены. Женщина чертыхнулась, резко, со свистом развернула машину и понеслась наискось через двор, прямо по пешеходной дорожке. Пару раз их сильно тряхнуло, чрез узкий проезд они выбрались в проулок и запетляли между домами.
У Глеба началась обратная реакция: его трясло, руки ходили ходуном, он потерял счет времени и никак не мог сообразить, где же они находятся. Придя в себя, он обнаружил, что машина стоит на заднем дворе какого-то магазина, а женщина сноровисто разбирает пистолет, превращая его в груду металлического хлама.
- «Тотошка»! - сказала она презрительно. - Натуральная киллерская игрушка. Выстрелить и выбросить. Ты хоть внутрь-то заглядывал, стрелок? Его, похоже, с войны не чистили. И как только в руках не разорвало. Кстати, будем знакомы, меня зовут Наташа.
- Глеб, - собственное короткое и гладкое в произношении имя показалось зазубренным пудовым булыжником.
- Знаю, - кивнула Наталья.
- Может, ты мне все-таки объяснишь, что происходит?
- Все-таки объясню. Только попозже. А сейчас поехали, - она выбросила в окно часть деталей пистолета и потихоньку вырулила со двора на улицу. Остальные части разбросали еще в двух местах потемнее.
- Куда мы едем? - спросил Глеб, которому показалось, что они уже должны быть либо в Финляндии, либо под Москвой.
- Ко мне. Но не сразу. Все, выходи, - Наталья заглушила мотор. - Магнитофон вытащи, все ценное забери. Клади в мою сумку.
- Зачем? - удивился Глеб.
- Затем, что тачку оставим здесь. На соседней улице отдел милиции. Сейчас пойдешь туда. Заявишь, что машину угнали. Час назад. Скажешь, вышел за сигаретами, вернулся - ее нет.
- А что я целый час делал?
- Да не все ли равно? С продавцом за жизнь болтал. Потом ментуру искал. Давай, иди. Я жду тебя на автобусной остановке. Эй, перчатки-то сними, ты бы еще в маске пошел!
Еще час ушел на беседу с унылым дежурным.
- Я думала, ты решил сдаться с повинной, - сказала ему замерзшая Наталья. - Ладно, вон «тэшка» ползет, поехали.
Минут через десять автобус затормозил на углу Гражданского и Северного.
- Куда теперь? - Глеб по-прежнему чувствовал себя только что проснувшимся лунатиком.
Не говоря ни слова, Наталья взяла его под руку и повела вдоль по Северному. Так же молча они подошли к панельной девятиэтажке, поднялись на последний этаж, вошли в квартиру.
Глеб сидел на шатком диване, держа в одной руке стакан водки, в другой бутерброд с колбасой, и слушал Наталью. То, что она рассказывала, не укладывалось в голове.
- Так значит, ты затеяла все это, чтобы отомстить за смерть дочери? - задумчиво спросил он, когда та закончила.
- Ну… в общем, да.
- Я только не понимаю, зачем так сложно.
- Типично мужской подход, - Наталья налила себе водки, выпила, поморщилась. - У вас фантазия запрограммирована на конечный результат, а не на процесс. Подумай сам, смерть - это конец физического существования. Не будем о том, что там дальше. К сожалению, у меня не было богомольной бабушки. Факт, что эта жизнь кончилась. Все, точка! Если за нею есть что-то еще, значит, смерть тебе уже не страшна. Если нет, ты ничего не почувствуешь. Не знаю, Глеб, как тебе, а мне лично мало того, что этот гад просто перестанет существовать.
- Тебе надо, чтобы он перед смертью помучался? - Глеб поставил стакан на журнальный столик и пристально взглянул на нее.
- А ты представь, что испытала твоя Илона в тот момент, когда поняла, что с того балкона другого пути нет, только вниз, - Глеб помрачнел. - О чем думала моя Наташа перед тем, как выпить две упаковки таблеток? По-твоему, их страх и боль равноценны сиюминутному переходу из одного физического состояния в другое? Если бы пистолет не дал осечку и ты выстрелил бы Свирину в голову, он даже не успел бы ничего понять.