— Куда? На принудительное лечение? — бросив вниз окурок, Дима смотрел, как красная искра тает в темноте. — К тому же его для начала еще найти надо.
— Найдем, — Костик лучился оптимизмом. — Ладно, пошли чай пить. Светка знаешь какие пироги классные печет! Будешь смеяться, но у меня начало расти брюхо!
— Ну вот, Наталья Николаевна, вы и с нами, — заведующий клиникой прямо-таки светился радостью. — Документы свои оставьте Даше, секретарю, она все оформит.
— Отари Георгиевич, если вы не возражаете, я пока ограничусь паспортом. Моя трудовая… в другом месте. А диплом…
— Ну Наталья Николаевна, дорогая, о чем речь! Я же вас знаю. А племянник ваш?
— Племянника тоже можно не оформлять. Разве что по трудовом договору, — Наталья искоса взглянула на топтавшегося в углу Глеба.
В субботу они забрали Вику с Аллой и перевезли ее в другое место. Ей с трудом удалось убедить Глеба, что оставить их в Горбунках — слишком опасно.
— Ну пойми же ты, — уговаривала она его, — их там слишком многие видели. Алла в розыске, фотографию по телевизору показывали. А в том месте не то что милиции, вообще людей нет.
В конце концов Глеб сдался. Житье Алле с Викой на новом месте предстояло несладкое. Большой холодный дом, в котором печку надо топить сутками. Два обогревателя мало чем помогали — электричество частенько выключали. Вода в обмелевшем колодце, щелястый туалет на улице. Но рядом действительно не было ни души. На всякий случай Наталья выкрасила Алле волосы в каштановый цвет, научила пользоваться контактными линзами.
На обратном пути Наталья думала об Алле. И о Глебе. Она видела, как Алла смотрит на него. Ей было жаль девушку. Вряд ли из этого что-то выйдет. Живому человеку трудно соперничать с умершим, которого смерть освобождает от всех недостатков, наделяя мыслимыми и немыслимыми недостатками.
На въезде в город ей почему-то стало не по себе.
— Давай-ка навестим Свирина, — сказала она. — Что-то мы слишком надолго его бросили.
Удивительно, но они успели как раз вовремя. Окна на шестом этаже погасли, а через пару минут Свирин, подняв воротник куртки, бочком выбрался из подъезда и нырнул в стоящее у крыльца такси.
Они долго стояли на Кирочной, недалеко от странной, похожей на аппендикс, подворотни. Глеб успел задремать. Наконец со двора вышел Свирин. Он шел медленно и неуверенно, как пьяный. Наталья толкнула Глеба.
— Я за ним. А ты поднимись. Двенадцатая квартира. Позвони. Если Ирина откроет, наври что-нибудь. Ошибся адресом. Если нет, звони в милицию. Скажи, по такому-то адресу труп. Себя не называй. Стой где-нибудь неподалеку, поглядывай, что будет. Да, если дверь открыта, ни в коем случае не заходи. И руками не лапай. Я тебе позвоню.
Она проводила Свирина до самого сарая. И слышала его достаточно громкое бормотанье о понедельнике и о клинике. Убив Ирину, Олег избавил их от сложной инсценировки. По плану после усиленной «артиллерийской подготовки» он должен был совершить убийство. «Убийство» Глеба. Все нужно было провернуть так, чтобы Свирин был уверен в том, что действительно убил и что единственный выход для него — клиника. Излучатель работал круглые сутки. По расчетам, в его башке должны были быть настоящие сумерки. Но, видимо, там произошел форменный закат, если он решил убрать Ирину в тот момент, когда ему по имиджу полагалось быть ниже травы, тише воды.
Хахиашвили был в восторге. Наконец-то Наталья Николаевна осчастливила его своим появлением! Даже ее малахольный племянник, которого она настойчиво просила принять санитаром, не омрачил радости.
— Вы, молодой человек, идите к старшей сестре, она скажет вам, что делать, — сказал он Глебу. — А для вас, Наталья Николаевна, маленькая экскурсия.
Они прошли через кухню с маленькой буфетной для персонала, потом через склад и бельевую, где Наталье выдали накрахмаленный халат салатного цвета.
— Вон там процедурная, — махал руками Хахиашвили. — А там палаты. Но туда мы пока не пойдем. А теперь ваш кабинет.
Кабинет обнаружился на третьем этаже, под самой крышей. Его предстояло делить с другим врачом по имени Марк Исаакович.
— Но у вас с ним будут разные смены, — успокоил заведующий, — так что тесниться не придется. Работаем мы так: три дня в неделю утром, с восьми до двух, три дня вечером. А ночи и воскресенья — по графику. Напряженно, но что делать. Вот возьмем еще пару врачей…