— Господин желает заказать ещё? — тир подалась вперёд, заглушив последние слова плеском воды.
— Пожалуй, хватит на сегодня алкоголя…
Она приникла к нему, обняв за плечи, но в этом не было ничего страстного. Хильда действовала холодно, как и всегда.
— Шпион за стеной, пришёл только что, — шепнули её губы. — Не знаю, смотрит ли он, но если да, у него не должно возникнуть подозрений.
— Такое притворство мне по нраву, — слова приходилось выталкивать, переводя дыхание. Близость разгорячённого женского тела сводила с ума — долгое воздержание всё-таки сказывалось.
— Не сомневаюсь, только не дай вскружить себе голову. Ну, давай. Мы играем любовников, а не перешёптывающихся идиотов.
Последнее, что успел подумать Йон — предупреждение сильно запоздало. А потом он уже не думал, прижав к себе Хильду и забыв обо всём остальном.
Альма остановила волка, увидев, как хускэрлы бросают игру в кости и вскакивают на ноги. Последним, не торопясь, встал Гирт Торкельсон.
Она встречалась с ним однажды. Тогда старые ведьмы собрали внеочередной совет из-за падения Южной марки и гибели сразу нескольких норн. На новую главу ковена Фьёрмгарда смотрели свысока — шутка ли, получить столь высокий ранг в её возрасте. Последний раз такое случалось десятки, если не сотни лет назад. Вдобавок Альма была наполовину южанкой, а таких полукровок среди норн не любили ещё больше. Особенно некоторые полоумные ведьмы, помешанные на чистоте крови.
Гирт был наблюдателем, восседал на резном деревянном троне и внимательно слушал перебранки тех, о ком на юге слагали жуткие легенды. Норны, способные приручать зверей, норны, проклинающие королей, норны, насылающие чуму и оспу — больше всего они напоминали тогда склочных старух, которыми, как считала Альма, и были взаправду. Все разом они заявили, что не признают её как главу ковена, на что молодая норна лишь расхохоталась им в лицо. Времена, когда колдуньи обладали силой из легенд, давно прошли, она это знала прекрасно. А может, их никогда и не было, просто сейчас окончательно исчезли все маски, показав истинную суть мастериц гоэтии.
Она уходила из зала с улыбкой, и совсем не удивилась, когда в коридоре её перехватил один из хускэрлов и вежливо попросил пройти с ним. Разговор с Гиртом был коротким, и всё, чего хотел этелинг — узнать, не будет ли Альма против сотрудничества в будущем.
Альма была не против, но все эти три года от Гирта не было никаких вестей. И только письмо Йона, судя по всему, заставило его шевелиться.
Хоть какая-то польза от фальшивого восьмёрника.
— Приветствую, этелинг, — она сошла на снег. — Рада видеть тебя, хотя мне думалось, ты появишься здесь гораздо раньше.
— Увы, не было возможности, — он развёл руками и взглянул на стоявшую поодаль Рону. Девушка смотрела на сестру, если, конечно, смотрела — в руках она сжимала жезл с обсидианом, но Альма не могла знать наверняка, активен тот или нет. — Как ваши успехи по захвату власти во Фьёрмгарде?
— Я провалилась, — честно ответила норна. — Мне доступно объяснили, что я поступаю неправильно, и пришлось вернуться.
Наверное, ударь сейчас Гирта кто-нибудь по затылку, и он был бы менее удивлён. Губы его искривились в тщетной попытке хоть как-то сдержать изумление — по этикету аристократу не следовало демонстрировать такие чувства в открытую. Но ещё через мгновение он сдался и оторопело уставился на Альму.
— Не верю, — наконец выдавил он.
— И всё же это правда. Но довольно стоять на ветру. Моя сестра, как видите, искалечена, и не могла предложить вам ничего, но я исправлю это упущение. Если хотите поговорить — идём в дом. Без ваших людей.
— Как пожелаете, — Гирт пожал плечами. Норны он не боялся совершенно.
И так же без страха он перешагнул порог вслед за Роной.
— Я думал, ведьмы живут богаче, — сказал этелинг, оглядывая утварь.
— Обычно так и есть. Но не для меня. Глинтвейну?
— Не откажусь.
Норна молча достала бутыль с красным вином, которое тут же разлила по чашкам. Она всегда готовила глинтвейн только из одного сорта, которое производили где-то в Силумгаре, и ни элассийские, ни ветерингские вина не могли с ним сравниться, несмотря на заоблачные цены. К нему также прилагался набор пряностей, которые Альма подобрала сама путём проб и ошибок. В еде она не была особо привередлива, но вкус глинтвейна выдерживала до идеала.
— В детстве магия для меня была чем-то таинственным, — сказал Гирт, наблюдая, как Альма нагревает вино — без огня, одним только касанием пальцев. — Сказочным. А потом я узнал, что теург может проветрить свою комнату по щелчку пальцев и подумал: как жаль, что магия мне не дана!