На каждой странице служебной записки Томас напечатал и подчеркнул слово «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО».
«Уважаемый господин секретарь, – так он начал, – завершая свою работу в Госдепартаменте, я хотел бы указать на дело, как мне кажется, заслуживающее вашего внимания».
У служебной записки имелся заголовок: «Тема: Расследование деятельности Ли Харви Освальда в Мексике».
Чарльз Уильям Томас придерживался в этой служебной записке привычного для него делового и вместе с тем вежливого тона. Даже в официальной переписке он полностью указывал свое среднее имя, чтобы его не перепутали с коллегой, Чарльзом У. Томасом5. Томас хотел оставаться дипломатом – а значит, дипломатичным – до конца. Он понимал, что в своем послании затрагивает взрывоопасную, угрожающую национальной безопасности тему, и не желал показаться безответственным. Мало приятного – уйти из Госдепартамента с репутацией сумасшедшего, которому всюду чудятся заговоры. Под конец 1960-х годов и без него хватало «правдоискателей», стремившихся писать в передовицах про очередные теории заговора, который-де и привел к убийству президента Кеннеди. Томас не хотел оказаться на одной странице с этими людьми в исторических монографиях, или на одной полке в архиве личных дел Госдепартамента. В его служебной записке нет и намека на одержимость, которая два года спустя приведет Томаса к самоубийству.
Госсекретарь Роджерс в любой момент мог запросить послужной список Томаса – весьма, кстати говоря, неплохой. Томас самостоятельно пробился в жизни, он рано осиротел (рос Томас в Техасе) и воспитывался в доме старшей сестры в Форт-Уэйне (Индиана)6. Во Вторую мировую войну он сражался на истребителе ВМФ, а затем поступил в Северо-Западный университет в Эванстоне, штат Иллинойс, и там получил сперва диплом бакалавра, а затем юриста. Иностранные языки давались Томасу без труда, он свободно говорил по-французски и по-испански, впоследствии выучил также немецкий, итальянский, португальский и креольские наречия, что особенно пригодилось во время работы на Гаити. Окончив Северо-Западный университет, Томас поехал учиться в Европу и получил в Парижском университете степень доктора международного права. В 1951 году он поступил на службу в Госдепартамент и сперва получал назначения в опасные места Западной Африки – там, хоть и переболев малярией, он не терял веселого нрава и энтузиазма и этим запомнился. Друзья говорили, что ему «нужно сниматься в роли дипломата» – блондин, рост метр восемьдесят, красив и щеголеват, красноречив, обаятелен. Поначалу все думали, что он дослужится до ранга посла, возглавит представительство США в какой-нибудь стране.
В 1964 году Томас был направлен в Мексику сотрудником политического отдела посольства и занимал этот пост почти три года. В 1960-е годы такое назначение считалось особо важным, поскольку Мехико сделалось столицей холодной войны – латиноамериканским эквивалентом Берлина и Вены. Там располагались крупнейшие в Латинской Америке посольства Кубы и Советского Союза, а США, с помощью обычно соглашавшихся на сотрудничество мексиканских правоохранительных органов, могли пристально следить за деятельностью советских и кубинских дипломатов и многочисленных шпионов под маской дипломатов. ЦРУ считало советское посольство в Мексике базой для «мокрых операций» КГБ в Западном полушарии – так на жаргоне спецслужб именовались убийства. (Вести подобные операции с территории советского посольства в Вашингтоне было бы для КГБ слишком рискованно.) Мехико и в прошлом не раз становилось ареной организованного Кремлем насилия. В 1940 году Иосиф Сталин отрядил сюда убийц, чтобы покончить со своим соперником Львом Троцким, эмигрировавшим в Мексику.
Репутация Мехико как средоточия интриг холодной войны укрепилась, когда выяснилось, что Ли Харви Освальд наведывался сюда всего за несколько недель до убийства президента Джона Ф. Кеннеди в Далласе в пятницу 22 ноября 1963 года. Подробности поездки Освальда в Мексику раскрывались в новостных репортажах, опубликованных в первые же дни после убийства президента, и отсюда возникли первые теории заговора и причастности каких-то зарубежных кругов к убийству. Многое в этом шестидневном пребывании Освальда в Мексике казалось подозрительным. Освальд, сам себя аттестовавший марксистом и не скрывавший симпатий к коммунизму даже во время службы в корпусе морской пехоты США, наведался в Мехико и в советское, и в кубинское посольства. Как выяснилось, он просил визы, чтобы перебраться на Кубу. Это стало бы его второй попыткой эмигрировать – однажды Освальд уже пытался отречься от гражданства США (в 1959 году, когда переехал в Советский Союз), но через три года вернулся в США и заявил, что проникся презрением к советской разновидности коммунизма с мелочной коррупцией и бесконечными ярусами бюрократии. Теперь он надеялся, что сподвижники Фиделя Кастро окажутся ближе к идеалам Карла Маркса.