Дело в том, что даже из уст самого откровенного противника войны раздается какой-то возглас в пользу войны. Природное влечение, нечто такое, что напоминает самые потайные источники человеческой силы, заставляет нас любить войну. Любовь к войне содержится в самой крови народа, подобно скрытому инстинкту, и с наступлением подходящего случая она оживает и даёт о себе знать. В мирные времена такое опьянение требует искусственного стимула. Выпив своё пиво, баварец дерётся; английский матрос, уничтожив достойное количество виски, приступает к боксу; упоенный водкой русский лезет в рукопашную; итальянец, насладившись всласть вином, хватается за нож.
Когда народами овладевает опьянение войной, тогда драка, бокс, поножовщина становятся всеобщими. Тогда французы перестают быть «декадентствующими болтунами», британцы – «самодовольно-флегматичными коровами», русские – «нежными мечтателями», итальянцы – «увлекающимися влюблёнными», немцы – «опьяненные гуманностью идеалистами». Все тогда превращаются в людей дела. Именно эта универсальность увлечения войной доказывает, что мы имеем здесь дело с врождённым роду человеческому инстинктом, всегда готовым обнаружиться.
Честь человека покоится на уважении других людей. Честь нации базируется на уважении прочих народов. Миновали те времена, когда это уважение вызывалось мускульной силой. Сколь необходимой не казалась бы война, будь то вследствие унаследованного представления о ней, или как разумное действие, или, наконец, как дело чести, она таковой быть не может. Подобной необходимости для человека существовать не должно. Кто объявляет войну необходимостью, тот низводит её тем самым на степень животного акта. Война свидетельствует не о случайном заблуждении, а о полном непонимании положения, занимаемого человеком в природе. Зная, сколько в нас таится животного, мы с особенным усердием должны ежедневно и ежечасно развивать в себе всё человеческое. Становиться ясно, что война не только грех, но и смертный грех.
Война не является фактором в общечеловеческой борьбе за существование: война нисколько не содействует ни благосостоянию человечества, ни его уюту, ни его умственной и физической культуре.
Те немногие, которые «остаются в барышах» в войне и которые в большинстве случаев одновременно решают вопросы войны, очень редко бывают заинтересованы в предотвращении войны, так как даже в войне, требующей крупных жертв, они едва ли чем-либо рискуют. Эти люди зарабатывают, во всяком случае, именно они и затевают войны. Бисмарк сказал: «Большинство обычно не проявляет склонности к войне; война поощряется меньшинством, а в монархических странах государями или их министрами». В этих словах ясно выражена мысль, что, если бы всюду выполнялась воля народов, войны исчезли бы навсегда. Для массы людей ясно – в случае возникновения войны они теряют. Когда всё человечество окончательно убедится в этом, тогда настанет всеобщий и вечный мир.
«Укрепляющее влияние» поражения и «изнеживающий» результат победы никогда не приведёт в состояние равновесия ту справедливость, при помощи которой войне приходится регулировать взаимоотношения народов. Сызнова угнетаемый опять возвращается к мысли о мести, и всякий раз его усилия в этом направлении завершаются успехом. Этим обуславливается утомительная скука истории, представляющей вечную смену никогда не прекращающихся войн. Лишь свободная воля человека, сознающего, что так продолжаться не может, в состоянии изменить подобное положение вещей. Кажется, что почти никто не хочет извлечь из этого никаких уроков. Прав Гегель, сказавший: «История учит только тому, что никогда ничему людей не учит».
Война диктуется экономическими законами и ведется не между народами, а между господствующими элитами враждующих государств, подчиняющими себе всё остальное общество с помощью организованного насилия. С помощью информационно-психологических методов элита превращает грабительскую войну в национально-патриотическую и, естественно, справедливую. Происходит идеализация войны. Инерция решения проблем между государствами с помощью войны всё ещё очень велика и многие политические деятели разных стран хорошо помнят слова железного канцлера XIX века Отто фон Бисмарка: «Великие вопросы не будут разрешены речами и подачей голосов, но железом и кровью».
Армии – предшественники рыцарского войска, и их оружие