-Ишь..., вдохновение от жгучей любви появилось! В рифму стал гуторить! Скоро стихами запоешь! Только, как бы выть в ее доме не пришлось.- она обессилено бросила ухват на пол и угодила им прямо на ногу мужа, который от боли стал бегать по комнате.- Ничего... Это за все мои слезы и боль, которую причинил мне, той, которая любила и была верной, как собака тебе.
Анчутка, пока те выясняли отношения между собой, с большим фингалом под глазом, стоя у стенки на ощупь искала, шаркая рукой по обоям, свой красивый халатик.
-"Никогда не буду прилично одеваться, а то от мужиков отбоя не будет",- как заклинание вертелись мысли у нее в голове, на которые мгновенно наслаивались другие - план исчезновения из чужого дома.
Она тихонько, почти на цыпочках попыталась выйти из дома.
- "Ежели все узнают в деревне, то быть, как моей прабабке битой... Хотя весомую порцию я уже отхватила".
Наконец, нащупав свой драгоценный халатик, Анчутка нервно стала натягивать его на себя, но не успела просунуть одну руку, как к ней вся разъяренная обратилась Куклина.
- И давно, за моим шаркаешь? Давно ты его для своих утех облюбовала?
-Куда шаркаю? Кого облюбовала?- не понимала вопроса разлучница, продолжая судорожно искать другой рукав у халата.
-Ты дуру-то из себя не строй, все равно живой отсюда не выйдешь!- серьезно, почти спокойно, пригрозила Маша.- Я вашу с ним любовь на корню придушу и из твоих штанов в рюшечку, вытряхну.
-Лучше скажи правду, Анна Григорьевна, как ты у меня в постели оказалась... Я же помню, что засыпал один,- умолял измученный догадками Тимофей.- А потом, мне показалось, что ты, Маш, вернулась с работы домой, вот и весь расклад... Но даже и в ум не пришло, что это наша соседка... А ты... Если нет у тебя доверия к мужу, можешь на развод подавать... А я под поезд брошусь, все будет меньше боли и стыда, которое ты здесь учинила. Она хоть пьянчужка, не ведает, что творит, а вот ты, меня знаешь с пеленок. Неужели доверия твоего за столько лет ко мне не случилось. Разве я похож на тварь подзаборную,- с нервным надрывом причитал Тимофей, усевшись на кровать, он обхватил голову руками, скрывая появившиеся на глазах, скупые мужские слезы.
От такой исповеди, Марии стало немного жалко мужа. Она перевела взгляд на соседку, которая, наконец-то, натянула халат и молча стояла у стены, ожидая своего приговора.
-Чо ты все своим взглядом меня меришь, мы же с тобой десять лет отработали, пока я Ваньку не встретила. Да разве я могла, на трезву голову, на чужой кусок позариться. Я не виновата, чо вчерась серьезные дела меня так вымотали. Сама видишь, как с устатку я дома и перепутала.- Из всех сил стараясь переубедить в ошибочных измышлениях соседку, Анчутка, виновато жестикулируя руками.- В бане я вчерась была, в бане... Поняла... У Дуньки Шабалкиной... Они меня там вымыли после поднятия из их погреба. Приодели, за то что лихоманку у Никиты убрала... А после парной, как полагается, выпили... Ну моя курица видать к вам и шмыгнула, а я за ней... Темно же было.
-Ну прямо комедийное кино у нас в доме нынче крутят...! В голове твоей давно уже темно... А как с Тимофеем обниматься стала, так сразу на радостях в кому впала! Совсем не чуяла, что с мужиком лежишь.
-Почему в коме...? Очень даже никакой комы не было. Глупая...! Я же думала, что Ванек вернулся... А ты, не разобравшись, сразу драться, вон сколько синяков насажала... Хоть бери и в суд на тебя подавай... Да хоть за моральный ущерб с тебя взыскать,- перешла в наступление Анчутка.
-Моральный ущерб, говоришь? Щас я тебе его сполна выплачу! Плата тебе сегодня с лихвой окажется... Сон-то с моим мужиком бесценен, так что в расчете будем пока. А теперь вали отсюда, пока жива.
Маша облокотилась на мужа, который почувствовав, что буря миновала и нежно поцеловал ее в щечку, после чего та совсем успокоилась.
Почувствовав себя лишней, Анчутка тихо, и чтоб не мешать примирению супругов, осторожно, насколько это было возможно, после незаслуженных побоев, вышла на улицу, где на приступках ее ждала курица.
-Ну чо, проститутка, добилась своего? Как мы с тобой жить дальше будем? Ночь твоя, видать, более плодотворно прошла... А я как видишь вся битая, благодаря вашему величеству... Яйца-то свои, поди, тоже им оставила... Правильно... Добрые мы, за энто и огребаем... А тепереча до дому пошлепали, опять раны пришло время зализывать.
Анчутка гордо выпрямилась и немного шатаясь от головной боли, пошла прочь с чужого двора.
Глава 20.