- Когда мой кузен умрет, я буду королевой и буду делать что хочу, - пообещала она. – Я призову тебя ко двору, и ты сможешь стать моим мужем.
И тогда он рассмеялся, нескладный мальчишка с темными волосами и нежными серыми глазами, с строгим взглядом и прямой спиной, и Робарра, несмотря на свою юность и вспыльчивость, ощутила, как ее окатывает странное чувство потери, словно мокрый плащ, покрывает ее. Может быть отец был прав, и это просто детская влюбленность, но даже если так, было в этом что-то острое, чистое и болезненно холодное.
И все же, она была не из тех, кто куксится, и она изо всех сил старалась быть веселой, когда прибыла ко двору, пока зима подбиралась все ближе. Она ненавидела Королевскую Гавань, ненавидела, как король смотрит на нее, и ее разрывало между жалостью и состраданием к королеве Рейле, о которой все знали, что она не любила своего жестокого брата, и все же снова была в тягости, запертая в Твердыне Мейгора с двумя септами, чтобы все были «уверены в ее верности королю».
Рейгар Таргариен был красив, и за это Робарра ненавидела его. Если бы в смысле внешности ему хоть в чем-то можно было бы отказать, может быть, думала она, она смогла бы забыть свою обиду. Но его серебристые волосы спускались локонами ниже плеч, а глаза были яркого цвета индиго, и его лицо было таким искренним, что иногда казалось девчоночьи. Он был тихим, задумчивым мальчиком, в чем напоминал ей чем-то Станниса, но не такой резкий и грубый, как ее младший брат.
По всему она должна была с первого взгляда влюбиться в Рейгара – он был нежен и добр, силен и уважителен, грациозен и умен, мечта каждой девы. Но она не влюбилась. Дело было даже не в том, что они были родственниками – троюродные братья и сестры женятся часто, и они не были похожи друг на друга, и не росли вместе. Он просто не был тем мужчиной, рядом с которым она себя представляла, когда думала о браке. Конечно, она думала о благородном Неде – но на самом деле любой мужчина был бы лучше. Любой, но не настолько чертовски миленький.
По крайней мере, он хотя бы хорошо умел сражаться, и никогда не запрещал ей тренироваться с луком и скакать с ним верхом – Робарра с радостью носила бы меч, если бы могла, но дальше тренировок на деревянных мечах со Станнисом дело не зашло – он всегда жаловался, что она должна вышивать или играть на арфе. У Робарры не хватало терпения на вышивание, но ей нравилось петь и танцевать, пусть септа всегда корила ее, что она в этом была несколько непристойна.
Она смотрела немного раздраженно, как идеальный Рейгар аккуратно спустил еще одну стрелу, поражая манекен прямо в шею.
- Латный воротник в бою его бы спас, - немного надменно сказала она – в первое время она думала, что сможет достаточно раздразнить принца, чтобы он уговорил отца отменить все, но Рейгар терпел ее резкости и капризы с терпением септона, что только больше ее бесило. Он вел себя так, словно она была временной обузой, которая вскорости сама по себе разрешится.
- Конечно, - спокойно сказал он. – Хотите попробовать теперь, миледи?
- Я же говорила, звать меня Робаррой. – Она не была создана для дворцовых вежливостей, и Робарра не видела смысла в том, чтобы каждую фразу завершать словами «мой принц», раз сама скоро станет принцессой.
Он просто блаженно улыбнулся, слишком зрело для мальчишки четырнадцати лет, и она прицелилась. Ее стрела пролетела мимо, и она раздраженно прикусила нижнюю губу.
- Подольше сосредоточьтесь, - тихо приободрил он ее, - и ваш прицел улучшится.
- Я не нуждаюсь в советах юнца, который все время проводит за чтением или играя на идиотской арфе! – Она взорвалась и тут же притихла, потому что даже она никогда не была с принцем настолько грубой, и его лицо было так тяжело прочитать, что ее это напугало.
- Прошу прощения, - наконец сказал он, не отрывая от нее взгляда, - если я заставил почувствовать себя здесь нежеланной, Робарра.
Она с трудом заставила себя не ерзать неуютно в седле, и посмотрела вниз, на свою лошадь.
- Ты… Вы не… Это было неприлично с моей стороны, прошу прощения, ваша милость.
Казалось, будто ей пришлось глотать камни.
Он тихо вздохнул.
- Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Но некоторые вещи не в нашей власти.
Он как будто говорил не только об их помолвке.
Робарра с трудом поборола гневный румянец на ее щеках.
- Я не привыкла к жизни при дворе. Я… Я скучаю по дому.
- Когда мы поженимся, наш дом будет на Драконьем Камне, и это недалеко от Штормового Предела, - подбадривающе сказал он. – Ты сможешь гостить у своей семьи когда захочешь.
«Но мне все равно придется жить с тобой, и быть твоей женой, и рожать тебе детей» - мрачно подумала она, но кивнула.
Она довольно часто ужинала со своей будущей свекровью – для такой юной как она мало было приглашений, и Робарре часто приходилось ужинать наедине с отцом, если ее присутствия не требовали члены королевской семьи.
На королеве не было видимых следов – король не касался ее, когда она бывала беременна, Робара уже это знала, и верила – или хотела верить – что ей не придется терпеть такую же боль и унижения, когда они с Рейгаром поженятся. Она не представляла себе, чтобы он ударил ее от гнева или жестокости. Но он все еще был мальчишкой, и они поженятся, когда ей исполнится шестнадцать, а ему двадцать, и он будет уже мужчиной.
Король хотел, чтобы они поженились как только она расцветет, и Робарра считала себя везучей, что это до сих пор не произошло, но отец настоял, чтобы они подождали, и Робарра была этому рада – ей не хотелось выходить замуж и ложиться в брачную постель в двенадцать или тринадцать лет.
- Я верю, что Рейгар будет обращаться с тобой хорошо, - тихо сказала королева Рейла – она всегда говорила очень тихо – медленно нарезая мясо.
Ужиная с этой женщиной Робарра часто ощущала себя свиньей – та была такой тоненькой, даже будучи в тягости. Она заставила себя медленно разжевать еду и проглотить.
- Да, ваша милость.
Женщина улыбанулась и положила бледную прохладную руку на кисть Робарры, нежно пожимая ее.
- Надеюсь, однажды ты будешь видеть во мне мать. Твоя бабушка была моей тетей, и мы с твоим отцом были хорошими друзьями, когда были маленькими.
«У меня уже есть мать, и она правит Штормовыми Землями за моего отца, и он никогда не бил ее, и не обвинял в неверности, и не запирал ее, словно узницу» - подумала Робарра, но кивнула.
- Вы… Вы очень добры ко мне, ваша милость.
Король не был так добр. Она почувствовала ужас и была унижена, когда он спросил ее отца, была ли она «все еще чиста – слишком уж она похожа на Аргеллу». Все Баратеоны и все Таргариены знали об Аргелле Штормовой Королеве, которую предали ее люди и привели к бастарду Таргариенов голой и в цепях.
Отец был в ярости от этого, и Робарра сама была зла, но ничего нельзя было сделать. Ей не нравилось, что сильные плечи ее отца всегда немного опускались после разговора с его кузеном. Это позорило их обоих. Она понимала теперь, почему Станнису не позволили отправиться ко двору, чтобы стать компаньоном принца. Стеффон Баратеон хотел держать свою семью как можно дальше от своих неуравновешенных королевских родичей.
- Думаю, ты полюбишь Драконий Камень, - продолжила женщина.
Рейла не была красива, но она была хорошенькой, в нежной, деликатной манере, с кожей как фарфор и такими же глазами цвета индиго, как у ее сына. Как и ее муж, она выглядела намного старше своих двадцати девяти лет, и ее улыбки всегда были печальными. Это пугало Робарру – таким будет ее будущее? Все знали, что королева не любила своего брата-мужа, и все, что она получила – мертвые младенцы, кровь и синяки.
- Каким бы мрачным не было это место, в нем есть какая-то магия.
Робарра слышала о Драконьем Камне, о темном и пугающем замке, полном гаргулий и каменных драконов, и сомневалась, что когда-либо сочтет это место своим домом.
Нежные руки королевы легли на ее живот, когда она откинулась в кресле, и Робарра проследила за ними взглядом.