« - И что она исследует?
– Психопатов, – сказал Джеймс.
Я заглянул в кабинет к Эсси. Она заметила нас, улыбнулась и помахала нам рукой.
– Должно быть, это опасно, – заметил я.
– О ней рассказывают одну историю, – произнес Джеймс. – Как-то она беседовала с психопатом. Эсси продемонстрировала ему фотографию чьего-то испуганного лица и попросила определить эмоции того человека. Психопат ответил, что не знает, что такое эмоция, но добавил: именно такое выражение появлялось перед смертью на лицах тех людей, которых он убивал.»
От лица Тейта отлила кровь, конечности похолодели, а под ложечкой засосало даже при том, что сам он смутно представлял где эта «ложечка» и что там под ней «сосет». Вайолет была абсолютно расслаблена, неподвижна, лишь размеренно вдыхала кислород. Когда Тейт все-таки сумел оторваться от ужасных пропечатанных слов, то покосился на лицо Вайолет. Ее взгляд падал на текст, но не двигался, словно она изучала какую-то отдельную точку на страницах. Уголок губ был чуть приподнят на издевательский манер. Так вот чего она хотела…
Секундой позже в комнате стало пусто. Тейт исчез. Кресло-качалка со скрипом возобновила движение. Взад-вперед…взад-вперед…
***
- Неужели есть особый ритуал складывания салфеток?
В малой столовой стояла послеполуденная дремота. На выцветший ковер под столом падали синие квадратики света, повторяющие форму арочного окна с перекладинами. На антикварном платяном буфете небрежно колыхался подол светлой плотной простыни.
- Это кружева, - сложив последние шелковые салфетки, Мойра аккуратно поместила те в резную шкатулку. – С ними нужно быть особенно осторожной, - из ящика комода следом появилась большая плоская коробка, отделанная красным бархатом, - Вайолет, милая, не подашь мне тряпку?
Отлипнув от поверхности комода, Вайолет проплыла мимо длинного обеденного стола, один стул возле которого был занят худощавым гостем из прошлого.
- Когда он проснется? – спросила Вайолет, подбрасывая влажную тряпку по дороге обратно к комоду.
- Будем надеяться, что никогда, - грустно улыбнулась домработница, раскладывая по местам столовое серебро.
Вайолет бросила изучающий взгляд на прикорнувшего за столом. Тот словно и не уснул, а просто прикрыл глаза, подперев кулаком висок.
- Когда он умер?
- В 1955, - Мойра усердно полировала приборы. – По крайней мере, так сказала Мисс Ховард.
Вайолет откашлялась.
- Не будем о Билли Дин…
- Не поставишь чайник? Думаю, ему захочется чаю, когда он проснется…
***
- У вас есть лимон? – звенели чайные ложки и крышечки сахарниц.
- Мойра, у нас есть лимон? – Вайолет устроилась на ковре у самого начала стола, стащив с кресла неподалеку большую пыльную подушку. Рядом на стульях за столом сидели домработница, а напротив и сам пожилой виновник торжества. Рядом с Вайолет, на полу, болтали ногами дочери Ларри, подминая под себя подолы платьев.
- Мы принесем, - пропела одна из девочек, поднимаясь на ноги. Вторая со смехом побежала за сестрой.
Мойра молча улыбалась, подливая молоко в чашку, Вайолет же разглядывала мужчину, пока тот неспешно размешивал сахар. Старик. Но ненамного старше Мойры. Седые волосы, практически отсутствующие на передней части головы, на покрытом морщинами исхудалом лице выделялись добрые, но постоянно слезящиеся зеленые глаза. Свободная полосатая тельняшка свисала с плеч. При первом взгляде на этого человека хотелось купить ему батон хлеба или дать четвертак: настолько его вид вызывал жалость. Но как только он начинал говорить, то все предыдущие догадки разом теряли своей актуальности. Речь лилась четкая, осознанная. Старик был полностью в своем уме.
- Итак, кто из вас Вайолет? – начал тот, аккуратно опустив ложечку на блюдце.
- Та, что младше, - отозвалась Мойра.
Старик прищурил один глаз, явно не понимая, в чем шутка. Мойра усмехнулась, вспомнив про свою вторую, более молодую личность. Вайолет улыбнулась.
- Это я, - махнула та ладошкой с ковра.
- И что именно юная леди желает услышать?
Ковровый ворс линял. Истертый рисунок розы казался совсем блеклым, погибшим. Воздух наполнился ароматом бергамота.
- Как Вас зовут? – подняла взгляд Вайолет.
- Питер Гиббс.
Вайолет помедлила, раздумывая над этичностью следующего вопроса.
- Вы ведь уже давно здесь. Как получилось, что я никогда Вас не видела?
Старик расправил тощие плечи.
- На третьем этаже есть комната в конце коридора, та, что напротив кладовой. Мое пристанище обычно расценивалось как помещение для скопления старого хлама. Всего того, что ценилось ниже мелких бытовых приспособлений на каждый день, но выше тех вещей, что обычно закидывали на чердак.
Вайолет бросила взгляд на Мойру, пожевывая губу. Та молча кивнула.
- Можете рассказать что-нибудь о прошлом? Вы что-нибудь помните? Как Вы умерли? И простите, если слишком много вопросов.
Старик слегка усмехнулся, потирая пальцы о ладошку, словно та чесалась. Затем поднял чашку и сделал маленький глоток.
- Я родился в Йоркшире, Англия. Мой старший брат – Чарльз Гиббс – преподавал английский детям Николая II. В 1901 году я переехал с Чарльзом в Санкт-Петербург. Сам же служил на флоте. Брат и познакомил с царской семьей. Это были славные люди…
Челюсть Вайолет упала на бледную вытканную розу. Мойра чуть не выронила чашку, расплескав чай на нежно-голубое блюдце.
***
Говорят, что время – лечит. Но найдите мне хоть одного человека, который, может и забыл бы о своем горе в прошлом, но не был бы морально или физически изуродован произошедшим. Набор слов, которые люди используют, дабы вставить заумную фразу тогда, когда не знают, что ответить. К примеру, если мы болеем ветрянкой, то разве не остаются у нас два-три рубца на теле? И могут ли излечиться те, кто болен психически?
Прошло несколько дней. Тейт все также проводил часы в комнате Вайолет. Он и сам не знал, почему стал это делать еще чаще с того инцидента с книгой. Возможно, все дело было в любопытстве. Вайолет стала часто отсутствовать, но он не искал ее, зная, что чем бы она ни занималась, о сохранности ее целомудрия можно было не переживать, а больше ему знать было не надо. Его игры в шпиона переросли бы в маниакальное преследование, следи он за каждым ее шагом. Пока же она отсутствовала, Тейт мог практически в полной мере хозяйничать в его-старой-ее-новой спальне, исследуя все, что можно было исследовать, трогая все, что можно было потрогать. На письменном столе появилась пара пыльных книжек о русских императорах. Тома из чердачного книжного шифоньера. Тейт искренне удивлялся, зачем и почему ей надо было приносить сюда эти книги, если читает она все равно какую-то сумасбродную беллетристику, написанную, как ему казалось, чокнутым психом. На самом верху всех томов покоилась та самая книга, с которой Вайолет так любезно предлагала ознакомиться. Быть может, в этот раз ему повезет, и сюжет вовсе не так ужасен, как ему показалось? Рандомно выбрав страницу, Тейт прочитал:
«…убийцей является сексуальный психопат, молодой человек в возрасте от четырнадцати до двадцати двух-двадцати трех лет, одинокий и социально незрелый вероятно, до сих пор живущий вместе с родителями, занимающийся физическим трудом, хорошо умеющий пользоваться ножом и располагающий обширной коллекцией журналов и видео с жесткой порнографией…”