***
- … у нас были торты с меренгами и груши, начиненные кремом…
Сестры Харви хихикали, разглядывая связку заржавевших ключей и старую-старую соломенную шляпу с поломанными краями. Та уже совсем потеряла цвет, а грязная лента, что шла по периметру головного убора, расходилась нитками.
- … лимонные пироги и кексы с маком, - продолжал старик.
Его каморка казалась чудовищной шуткой судьбы: пыльная и захламленная комнатушка совсем не походила на царские хоромы. Вайолет отодвинула зонтик с ручкой из слоновой кости, подбираясь к черному заляпанному докторскому саквояжу.
- Сумка доктора Боткина, - произнес старик, поворачивая защелку.
- В смысле, настоящая?
Пожилой мужчина улыбнулся.
- Скорее одна из. Эту он мне подарил.
Вайолет никак не могла поверить в то, что трогает вещи дореволюционной империи. Это как погладить единорога или пожать ручку лепрекону.
Внутри сумки, по сути дела, хранились старые вещи. Словом, все то, что могло пережить старение временем. В крепкую ткань был завернут миниатюрный стеклянный пузырек с пробкой в форме икосаэдра.
- Что это? – потрясла Вайолет пустой баночкой.
- Осторожно! – взволнованно прокричал старик Гиббс, протягивая руки на случай, если вдруг предмет выскользнет из пальцев Вайолет. Девушка смутилась. – Это были духи, - поспешил продолжить старик. – Духи Коти с фиалками. Они принадлежали Анастасии.
И действительно, Вайолет чуть не выронила пузырек. Либо она и правда держит в руках начало прошлого столетия, либо этот человек сумасшедший.
- Анастасии? То есть, княжне Анастасии?
- Так точно. Она пользовалась исключительно ими. Так странно… - Гиббс выдавил подобие улыбки, что по задумке должна была получиться теплой, но вышла натянутой и грустной. – Твое имя, духи с фиалками… - старик усмехнулся. Вайолет бил едва заметный мандраж. Девочки копались в сундучках, разглядывая монетки и жемчужины давным-давно рассыпавшихся украшений.
- Анастасия была Вашей любимицей, не так ли? – спросила Вайолет, подгибая под себя ноги. Старик снова улыбнулся. Подушка все время съезжала с масляного обогревателя, тому постоянно приходилось ее поправлять под собой.
- Она напоминает мне тебя.
- Меня?
- Выражения лица. Одухотворенность и загадка. У нее был такой же взгляд: она смотрела на тебя, но ты никогда не мог сказать, о чем она думала. И губы. Вот также сомкнуты и поджаты. Вроде бы и улыбка, а вроде и нет.
Вайолет убрала прядь волос за ухо, окончательно смутившись. Под платками торчал уголок книги. Вайолет откинула ткани. На исцарапанной обложке были птицы.
- Это русский алфавит. Что здесь написано?
Старик склонил голову.
- «Птицы». Они любили птиц.
***
Тридцатое октября было красным днем в вымышленном календаре Вайолет. Этот день означал конец спокойной размеренности вялотекущей круглогодичной вечности. Визги и смех за окном напоминали о том, что в мире еще остались живые существа, требующие своей порции сахара и шоколада в блестящих обертках.
Читать и писать не удавалось с самого утра, но зато Вайолет спокойно притворялась, что усердно размышляет над продолжением рассказа, вырисовывая узоры на страницах блокнота.
- Так странно все это, - Тейт листал историческую энциклопедию, рассматривая фотографии.
- Наши с тобой разговоры – вот что странно.
Тейт улыбнулся.
- Ты раньше не говорила мне, что пишешь.
- Это было еще до тебя. Когда родители рассорились, я утратила желание. Но все равно знала, что если начну, то смогу выразить то, что захочу. А теперь нет… - Вайолет сбилась с мысли, забыв, что хотела нарисовать.
- Ты знаешь, почему это произошло?
Глубоко вздохнув, Вайолет отложила карандаш, перекатившись с живота на бок, устремив взгляд на сидящего на полу Тейта. К черту. Раз он тут, то почему бы не попытаться высказаться? Может, даже полегчает.
- Билли Дин как-то заходила к нам в прошлом месяце. Принесла карты Таро и прочую ерунду. Моей маме стало совсем скучно, вот она и устроила в гостиной вечер спиритической чепухи. Я не помню, как зашла речь обо мне, но мама захотела узнать, что бы ждало меня в будущем, не… - Вайолет запнулась, -… не покончи я с собой. В общем, та наплела что-то по-поводу дизайна и еще какой-то тягомотины. И, - сделала паузу Вайолет, - сказала, что моя тяга к писательской деятельности прошла бы со временем. Меня это задело. В смысле, очень задело…
Вайолет замолкла, рассеянно дергая пододеяльник, делая «башенки».
- Ты так любила писать?
- Я словно пряталась в своем мире. Я писала, потому что мне не с кем было говорить. Я страдала, когда пребывала вдали от ноутбука, а значит и не могла писать. То, что сказала Билли Дин, практически разорвало мне сердце. Мне захотелось заново умереть. Знаешь, какого это – садиться за клавиатуру или брать в руку карандаш и думать «А что если сегодня именно тот день, когда это должно пройти? Что если я уже не могу соединять два слова?». Отстойно это.
Тейт тихо прикрыл книгу, поднимаясь на ноги. Вайолет лежала на руке, глядя куда-то в пустоту. Казалось, она и не заметила, как кровать приняла на себе еще одного гостя.
- Мне жаль.
- Я знаю.
- Хочешь я расскажу тебе сказку? Может, у тебя появится вдохновение?
Вайолет улыбнулась, поднимая взгляд.
- Как она на называется?
- «Дурак и фотографии в исторической энциклопедии».
Вайолет рассмеялась. Впервые за год. И особняк будто бы запел, засверкал, словно давно написанная картина вмиг ожила, люди сошли на паркет и закружились в вальсе. Смех получился странным, как первые слова младенца. С примесью хрипоты, но звонкий, такой, каким он был раньше. Таким, каким его помнил Тейт.
***
- Они хотят меня нарядить.
- Кто?
- Дочери Ларри, - Вайолет сидела в темной гостиной, подтянув коленки к груди и обхватив руками голени.
Задернув плотные шторы, Тейт присел рядом. Гостиная и правда походила на одну из комнат замка в Трансильвании.
- Тот старик в полосатой кофте, с которым ты разговаривала. Кто это?
- Питер Гиббс. Он знал русского царя.
- Какого?
- Последнего.
- Оу, - выпятил нижнюю губу блондин. – Тогда его истории намного интереснее моих…
Вайолет рассмеялась.
- Его напоминают мне о прошлом, словно я снова в том веке, в каком должна была бы быть, распорядись судьба иначе. Твои же обращены в будущее. Ты заставляешь меня чувствовать, что впереди меня действительно что-то ждет…
Тейт молчал, повторяя про себя только что услышанное. Заставляешь чувствовать.
- Настоящее время?
Вайолет бросила хитрый взгляд.
- Можно мне прикоснуться к тебе? – продолжил Тейт. Вайолет сощурилась.
- Только не тыкай в меня пальцем.
- Пальцем?
- Дурак, - улыбнулась та, толкнув юношу в плечо. – Да. Да, ты можешь меня коснуться.
Тейт встрепенулся, приподнимаясь на сидении дивана. Вайолет не шевелилась, слушая дыхание юноши с опущенным на коленку подбородком. Тейт придвинулся ближе. Еще ближе. Вайолет чувствовала тревогу и дрожь в ногах. В следующий миг она уже ощущает теплое прикосновение на коже лица, непроизвольно следуя за рукой, вкладывая свою щеку в его ладонь. Так странно. Ее руки всегда холодные, а у него нет, совсем наоборот. Вайолет прикрыла глаза, разжимая хватку рук и отпуская свои коленки. Кожа лица покалывала, словно от маленьких, совсем незаметных электрических разрядов.