И хоть живу, страданием томимый,
Права мои на смерть неоспоримы.
Моя душа со смертью говорит
И на костре отчаянья горит.
* * *
Перевод М. Кудинова
Вот маленький колдун, исполнен он отваги,
Хоть слабая рука им водит по бумаге.
Слова, им сказанные, — немы, но глаза
Способны услыхать все то, что он сказал.
Звучать и трепетать сердца он заставляет,
Картины яркие в сознанье вызывает,
Нанизывает не жемчужины — слова,
Велит, чтоб строчками бумага расцвела,
Захочет кратко ли сказать или пространно,
Красноречивее он может быть Сахбана.[8]
Пусть ты отсутствуешь, пусть от него далек —
Он не боится расстояний и дорог.
Ты видишь, он судьбой повелевает даже:
Должна она исполнить все, что он прикажет.
Хоть тонок он и слаб, зато в делах велик:
Зови его в беде — придет на помощь вмиг.
И пусть он мал на вид, огромный отклик сразу
Находит речь его, пленяющая разум.
В людские души проникает эта речь,
Чтоб их утешить и от зла предостеречь.
Когда с бумагою он в разговор вступает,
На ней он словно черный жемчуг рассыпает.
Или как будто ты на ней увидел вдруг
Весенние цветы, усеявшие луг.
* * *
Перевод Е. Витковского
Зачем предаешь меня смерти отказом своим?
Прозрачны глаза твои, словно морская волна.
Узнайте, друзья: я младою газелью убит.
Колдунье за гибель мою отомстите сполна.
На сердце мое совершила коварный набег, —
И горького плена пришлось мне познать времена.
Пусть разум и сердце вернет, мне не жалко души —
И жизнь ей отдам, если жертва такая нужна.
Легко и приятно добиться свиданья с другой —
Приятней, когда от порога прогонит она.
Любовь я скрывал, но навек на лице у меня
Несчастье и страсть начертали свои письмена.
Ее приговор неразумен — но мне он милей,
Чем милость другой, — пусть другая верна и нежна.
Мне имя ее повторяют, корят за любовь —
Упреки такие мне слаще любого вина.
Терпенье мое на исходе — и сердцу шепчу:
«Отвергнув свободу, испей униженье до дна!
Любовным огнем ты по собственной воле горишь —
Я в том неповинен, — твоя это, сердце, вина!
Ты знало: любовь — это меч, задремавший в ножнах, —
Ты меч обнажило, и гибель тебе суждена!»
* * *
Перевод Е. Витковского
О дивная дева, рожденная в дальних краях,
Чьи очи оттенком своим повторяют агат!
Высокую шею она повернет, — и тебе,
Ресницы тяжелые вскинув, подарит свой взгляд.
С отчаяньем ты ей заглянешь в глаза — и тогда
Жемчужины слез на ресницах твоих заблестят.
* * *
Перевод Е. Витковского
Я взываю к тебе — мой призыв не услышан тобой:
Ты погибель несешь — и возносишь в обитель мечты.
Лишь весною на ветках пунцовые розы цветут —
Но прекрасных ланит никогда не увянут цветы.
С черноглазой красавицей как мне теперь совладать, —
Чье оружие — взоры, стыдливы всегда и чисты?
Ты словам запретила звучать, но глаза не молчат
И поведали тайно, что зов мой услышала ты!
* * *
Перевод Е. Витковского
Красавица ей на земле ни одна не равна.
Волшебные речи твердит — лишь очами — она.
Луна на нее посмотрела — и стала бледна.
На родинку глянула — и почернела луна.
* * *
Перевод Е. Витковского
Вот юноша — тоской любовною томим;
И травы не шуршат, коль он идет по ним:
Так исхудал, что стал прозрачен, словно дым,
И так иссох, что стал неслышен и незрим.
вернуться
8