Выбрать главу
Дивлюсь я бренному телу; никак его не разрушит Судьба своею тяжелой неотвратимою дланью.
* * *
Ликуешь после разлуки, когда любимый вернулся; Так радовался бы мертвый, когда бы вдруг он очнулся.
Спасает радость порою того, кто гибнет в разлуке, Как будто лежал недвижимый, и ожил, и встрепенулся.
При этом следует помнить: нередко смертельна радость; Был некто сражен восторгом, упал и не шелохнулся,
Как тот, кто томился долго жестокою, жгучей жаждой И пить принялся так жадно, что сразу же захлебнулся.
* * *
Не успела ты приветом скрасить мне существованье, Кратковременную встречу вновь сменило расставанье.
Близость вновь сменилась далью, страсть былую возбуждая, Словно в этой краткой жизни тосковать — мое призванье.
Так бывает обнадежен путник молнией ночною, Полагая, что во мраке видит он обетованье,
Но мгновенный этот проблеск в темноте густой и тяжкой Разве только подтверждает, что напрасно упованье.
* * *
Сей лик прекрасный достоин заоблачного чертога; Цветы перед ним склонились, как перед посланцем Бога.
Он свеж, когда солнце летом в созвездии Льва сверкает; Пылает он, когда солнце в созвездии Козерога.
Пускай расстается с телом душа моя в день разлуки, Он мне возвещает радость, которой чужда тревога.
Любимую обнимая, забыл я былое горе; Зачем не дала мне прежде любовь такого залога?
Хоть слезы горькие льются, завидует единенье Подобному дню разлуки, когда печаль у порога.
* * *
Упреки напрасны теперь, отброшена злость, как личина; Разлука — великая рать; ее посылает судьбина,
Разлукою посрамлена, бежит неуместная ссора; Изгладилась в наших сердцах ее роковая причина.
Так бегством спасается волк, свирепого льва избегая, Хотя пропадает подчас добытая волком дичина.
Сегодня разлуке я рад, она прогоняет раздоры, Однако не помнить нельзя, какая грозит мне кручина.
Казалось, недуг отступил, и страждущему полегчало, Однако спасения нет: потом наступает кончина.
* * *
Мне сказали: «Уезжай! Вот желанное решенье! Может быть, в чужих краях обретешь ты утешенье».
Я в ответ: «Меня никто не утешит, кроме смерти; Дважды в жизни яд меня не введет во искушенье.
Отдаление в любви хуже самой страшной казни; Если милой нет вблизи, остается сокрушенье.
Сердце — лакомая снедь, страсть — назойливая гостья; Ей не стану докучать, повторяя приглашенье».
* * *
Мне восторг непревзойденный утро, вспыхнув, даровало; И, меня с тобою сблизив, счастье восторжествовало.
Редкий плод бесплодной почвы, первенец жены бездетной, День, врачующий недуги, — благодатное начало!
Эти молнии сближенья не обманывают сердца, И не блекнет сад зеленый, где блаженство созревало.
Перси-персики набухли; говорят они прекрасной: «Поспешай же!» — но перечит сумрачное покрывало.
Так одно красотку тянет, а другое не пускает; Со стыда лицо пылает, как заря весною, ало.
Мой недуг от глаз прекрасных, только в них же исцеленье, Жизнь моя с моею смертью, а любимой горя мало.
От змеиного укуса лишь змеиным лечат мясом, Или было бы смертельно ускользающее жало.
* * *
Нет, мыслей моих вам не сжечь, вы можете сжечь лишь бумагу, А мысли таятся во мне, без них я в дороге ни шагу;
Куда ни поскачет мой конь, со мной не расстанутся мысли; Я с ними хожу по земле, и с ними в могилу я лягу.
Не нужно рассказывать мне о том, как бумагу сжигали; Храните науку мою, ведущую к вечному благу;