О, эта девушка — небесное созданье
Из солнечных лучей и звездной пыли.
Лишь детский амулет на шее лебединой —
Хранить ее от бед еще он в силе.
Виденье юности моей ко мне стучится,
Меня как будто счастьем окрылили.
Не стать язычником, познав святую веру, —
Ее не разлюбить мне и в могиле.
* * *
Перевод В. Игельницкой*
Судачат, будто Валла´да[19] так неразборчива стала,
Что коновалу готова она воскурить фимиам.
Абу Амир Ибн Абдус[20] ее дом стороной не обходит.
Мне говорят: дни и ночи он гость неизменный там.
Я отвечал: «Как бы бабочка крылья не опалила!»
Но в толк никак не возьму я, какой для меня в этом срам.
За трапезой самое лучшее мы вкушаем сами,
Ну, а объедки, как водится, бросаем голодным псам.
* * *
Перевод В. Игельницкой*
Поэт послал в подарок своему деду виноград «дамские пальчики» и написал:
Я шлю тебе в подарок белоснежный,
Как пальчики красавиц, виноград.
Так ягоды его благоуханны,
Что спорит с мускусом их аромат.
Как капельки воды, они сияют
В прозрачный облаченные наряд.
И сладок их медовый сок душистый,
Как славное вино, они пьянят.
Ничтожен этот дар, но я и душу
Отдать тебе без колебаний рад.
Мне доброта твоя — что свет во мраке,
И ей, увы, достойных нет наград.
* * *
Перевод В. Игельницкой*
Судьба моя ко мне несправедлива,
И милостью ее я обойден.
Предчувствие мне отравляет радость,
Так ядом убивает скорпион.
Но снова был любовью я разбужен,
И вновь ее рукою я сражен.
Она ушла, но все мои надежды
И мысли забрала с собой в полон.
Она воды свежее родниковой,
Едва ее увидев, был пленен.
Она робка, как луч зари стыдливый,
Прелестна, как раскрывшийся бутон.
Румянец на щеках ее играет,
Какой в ней дивный пламень затаен!
О, если б знать — так горе мне твердило,
Но где, скажите, от беды заслон?
Уж минуло то время без возврата,
И отлетел мой легкокрылый сон.
Как будто счастье надо мной сверкнуло,
На миг его лучом я озарен.
Я был в каком-то сладостном дурмане
Пьянен мечтой, теперь тоской казнен.
Ты помнишь, как бродили мы с тобою,
Светилась синева сквозь зелень крон.
Все нежило наш слух и взор ласкало:
Звенел ручей, алел цветами склон.
[СТАТУЯ В САДУ ЭМИРА СЕВИЛЬИ АЛЬ-МУТАМИДА]
Перевод В. Игельницкой*
Как все изменчиво в мире, и ныне я возвеличен,
Меня осеняет слава и окружает почет.
Эмир, каждый день дарами готов ты меня осыпать.
И чем воздать я сумею за этот поток щедрот?
По воле твоей теперь я в чудесных рощах Эдема,
Но стих мой, увы, в смятенье, и строки летят вразброд.
И я брожу очарован под ласковой сенью сада,
Где просится прямо в руки с ветвей услужливый плод.
Ручьи прохладою дышат, и золото чайной розы
Не помрачит красою поток серебряных вод.
Лишь заворкует голубка, я слышу напев Гарида,
Иль Мабада дивный голос в моей душе оживет.[21]
А вот предо мною плещет бассейн с целебной водою,
Она, пожалуй, и сердце излечит от всех невзгод.
Сияет лазурная чаша в белоснежной оправе,
Как будто ее наполнил собою сам небосвод.
А там, над влагой лучистой парит небесная дева,
Она пленительна, словно весенней зари восход.
В ней трепетность гибкой ивы, и взор ее полон неги,
Но сердце мое смущает очей ее светлых лед.
Она сказать что-то хочет, но произнести не в силах,
И все же чудится: слово слетит с нежных уст вот-вот.
вернуться
19
вернуться
21