Целует ветер пламя и смущенно
Оно краснеет, смотрит удивленно.
На очаге котел вскипеть готов,
В воде сверкают звезды пузырьков.
И ветер отделяет тонкий пепел
От угля, что еще горяч и светел,
Как небо, где закат горит огнем,
Но пепел мглы уже лежит на нем.
* * *
Перевод М. Кудинова
О ты, внушающий веселье, ты, чей свет
Из глубины идет и радостью согрет!
Посмотришь на огонь — душа стыдом объята:
Ты видишь отблески то серебра, то злата.
Он блеском меч затмил и вызвал зависть в нем —
Как будто слезы на клинке горят огнем.
В горящем пламени мерещатся долины,
Шатры высокие, отрадные картины;
Усталых странников они к себе манят,
И отдых им сулят, и радуют их взгляд.
Вздымая ввысь свое трепещущее пламя,
Огонь соперничает дерзко с небесами.
Дым куполом висит, он словно небосвод,
Но ни одна звезда там факел не зажжет.
Пусть ветер северный не знает передышки —
Любой его порыв лишь встретит угля вспышки.
Горящий уголь позолотою покрыт,
Горит так ровно он, как будто не горит.
Под пеплом кажется он девой белокурой;
А ночь тем временем уходит прочь понуро.
Она сворачивает плащ холодный свой,
Чей край на западе свисает над землей.
И звездочки Плеяд, приход зари пророча,
Стирают в небесах следы минувшей ночи.
* * *
Перевод М. Кудинова
Бог влагу в камни превратил — они разили нас.
Погибель хлынула из туч, последний пробил час.
Покуда не был разум наш безумием объят,
Не насылали небеса разящий этот град.
Но злобных дьяволов толпой в безумье стали мы,
И в камни превращенный дождь разил исчадья тьмы.
* * *
Перевод М. Кудинова
Мелькнули и прошли дни юности моей.
Что было лучше промелькнувших этих дней?
Под сенью сбывшихся желаний жил тогда я,
Плоды надежд своих беспечно собирая;
Но я не знал тогда, что молодость была
Звездой, которую подстерегала мгла.
А юность близостью своей еще манила,
Еще со мной она как будто говорила,
И вот уж нет ее: исчезла невзначай,
Не дав опомниться и не сказав: прощай.
И черноту мою вдруг свет седин пронзает,
Свет этот горечью мне душу наполняет.
Он говорит мне, что опомниться пора,
Он сердце жжет огнем с утра и до утра.
Что было черным — стало белым, а когда-то
Была любая ночь сиянием объята.
* * *
Перевод М. Кудинова
О ночь пустынная! Ни одного светила!
На черных небесах всё бездна поглотила.
Один лишь Сириус зажегся в вышине
И золотой динар напоминает мне.
От Сириуса свет, пришедший издалёка,
Струится, как вода бесшумного потока.
Но слаб далекий свет. И вот со всех сторон
Я мраком окружен, таит опасность он.
Блуждают волки в нем, друзья ночного мрака.
Волк по ночам хитер, во тьме он забияка,
Он не боится в эту пору никого,
И дрожь от холода вздымает шерсть его.
Лишь искры волчьих глаз вокруг себя я видел,
Свет очага в ту ночь был на меня в обиде.
Плащ мрака я надел, и, слыша ветра гул,
Все пуговицы звезд на нем я застегнул.
Ночь медлит уходить, и всадник одинокий
Считает, что она просрочила все сроки.
Но поседели кудри Млечного Пути,
И, как ни медлит ночь, она должна уйти.
* * *
Перевод М. Кудинова
Та, что мне двери тайком от людей отворяла, —
Влагою губ своих свежих меня одаряла
Или давала мне кубок хмельного вина.
Все, что хотел, от нее получал я сполна.
И на лице ее родинка, если лицо улыбалось,
Мускуса каплей на тлеющих углях казалась.