* * *
Перевод В. Потаповой
Валенсия — блистающее чудо! —
Встает перед очами всякий раз,
Своим великолепьем подтверждая,
Что я правдив и не люблю прикрас.
Ее и морем, и речной долиной
Создатель наделил, утешив нас.
Под стать прекрасной деве с крепкой грудью,
В зеленый нарядившейся атлас,
Она ветвей зеленых рукавами
Стыдливо закрывается от глаз.
* * *
Перевод Л. Кельмана
О светило, укрытое пологом дали,
ты заката не ведаешь в сердце моем,
Но открой, где твое обиталище ныне,
о тебе я тоскую и ночью и днем.
Ты ушла — и глаза мои кровь источают,
красит красным она серебро моих слез.
Да поможет Аллах мне в глубокой печали:
молодую газель ветер странствий унес,
И теперь я гадаю в тоске безутешной,
свет в далекой долине узрев средь песков:
То ли молнии в сумрачном небе сверкают,
то ли жемчуг ее несравненных зубов.
Перестал отличать после нашей разлуки
ночь от полдня, и духом совсем я ослаб.
Ветерок, заклинаю тебя я Всевышним,
поскорей извести, где укрылась Зайнаб?
Я ведь чувствую, знаю: она недалеко,
запах мускуса сразу же я уловил,
Ну, а если ошибся, то что же мне делать —
у меня не осталось ни воли, ни сил.
Ты, о милая тучка, ответь без утайки —
твой стремительный бег так волнует меня, —
Кто раскинул стоянку в долине далекой? —
ты над нею промчалась, шатры осеня.
Вспоминать о любимой — тягчайшая мука,
но она мне, однако же, слаще, чем мед.
Сохранилась ли память о наших свиданьях
в том краю, где давно уж она не живет?
Бесполезно ссылаться на тяготы жизни,
собирайся в дорогу, удачу лови —
Ведь удача сопутствует сильным душою, —
и стоят в ожиданье верблюды мои.
Выбираю я доблесть, величие, славу.
В путь! Простора хватает в степи!
Ну, а если однажды придется мне туго,
прикажу я себе без роптаний: «Терпи!»
Проводник мой надежный — решимость и смелость:
если звезды укажут неправильный путь,
Все же ночь одолею, пусть будет ужасней
кровожадного льва — не спасую ничуть.
Подо мною верблюдица гордой осанки —
род ведется ее от славнейших Махри, —
Высока и сильна, и седло ей не в тягость,
и готова шагать от зари до зари…
* * *
Перевод Л. Кельмана
Своенравная газель подошла, скользя, как змейка,
Улыбнулась, обнажив ряд сверкающих жемчужин.
Как пленительна ее опьяняющая юность —
Я хмелею от нее, я от страсти к ней недужен.
Засияет лик — тотчас закрывает покрывалом,
Этот горестный удел мною, право, не заслужен,
Солнце так в ненастный день прячет лик за облаками.
Слезы горькие я лью: может быть, я ей не нужен?
* * *
Перевод Л. Кельмана
Я по субботам встречаюсь с любимой,
И все изменилось в сознанье моем:
Я, богобоязненный мусульманин,
Считаю субботу прекраснейшим днем.
* * *
Перевод Л. Кельмана
О мечи, и прямы и стройны вы,
вас ковали для боя, мечи,
И когда разгорается битва,
вы к победе желанной ключи.
В но´жнах вы — как в железных рубахах,
обнаженные — как водоем,
Что мерцает под лунным сияньем
мертвым, тусклым, холодным огнем.
А клинки ваши — синие свечи,
полыхают средь битвы в ночи,
Только свечи дыхание гасит —
гасят жизни дыханье мечи.
Пламя с лезвием сходство имеют —
в них природа стихии видна,
Только пламени жизнь быстротечна,
сталь же вечна, не гаснет она.
Но мечи и на звезды похожи,
что во мраке вечернем зажглись,
Почему же не гаснут с рассветом,
коли так же они родились?