В стан неверных вас погнали, на спасенье нет надежды,
Облачили христиане вас в позорные одежды,
Ваш удел отныне — рабство, не помогут плач и стоны…
Где ты, неба справедливость, где всевышнего законы?
Мать с ребенком разлучают… Словно звери в дикой чаще,
Сердце жертвы вырывают из груди кровоточащей.
Сколько девушек прекрасных, словно утренние зори,
Христиане в плен уводят на мучения и горе!
Хазим аль-Картаджини
Хазим аль-Картаджини (1212–1285) — известный ученый и поэт родом из Картахены. Некоторое время жил в Валенсии. Во время осады Валенсии в 1237–1238 гг. отправился в Тунис к султану Абу Закарии просить о помощи. Прочел ему свою поэму, сложенную на этот случай, и, как рассказывают его биографы, султан заплакал и тут же отправился на помощь осажденным мусульманам, однако к этому времени Валенсия была уже захвачена христианами. После падения Картахены в 1246 году Хазим бежал в Тунис, где провел большую часть жизни.
Хазим был известным теоретиком поэзии и превозносил арабские стихи, высказывая мнение, что рифма — величайшее достижение арабов, неизвестное всем другим народам.
Перевод В. Потаповой*
* * *
Белоснежной, горделивой розе,
Что, склонившись на зеленом стебле,
Воду пьет в непринужденной позе,
Царственный цветок чуть-чуть колебля,
Молния прислала кубок влаги.
Роза, помня женскую уловку,
Чтобы не промокнуть ей от ливня,
Подняла накидку на головку.
* * *
Ты с розовым воинством
Схоже, миндальное древо,
И стройностью стана
Чаруешь, как юная дева.
Меж тем облака дождевые
Свой жемчуг окатный
С небес, не скупясь,
Рассыпают на цвет ароматный.
А блеск переливчатый
Розовых раковин дружен
С намокшею зеленью
И белизною жемчужин.
* * *
О Мурсия! Ты — воплощение рая земного.
Не стал бы в подлунной искать я блаженства иного.
Тоской переполнилась грудь, и на сердце тревожно.
Прекрасную Мурсию мне позабыть невозможно!
Найдется ли местность приятней долины зеленой,
С рекой обольстительной, на рукава разветвленной?
Я помню просторную гавань, суда у причала,
Где дружба меня с неизменной улыбкой встречала.
Кристальных ключей твоих, Мурсия, помню веселье,
Душистых лугов базилик, благовонное зелье,
Крутой и пологий — два берега друг против друга,
И мост из челнов, что канатами связаны туго.
Красуясь промеж акведуков, Саббах и Табира,[69]
Два дивных селенья, считаются гордостью мира.
Проплыли мы семьдесят миль по реке и, цветущи,
Дышали сады ароматом как райские кущи.
* * *
На лугу зеленом ветер
Влажную траву колышет.
Там земля — бурнус парчовый,
Что цветистым шелком вышит.
И везде, куда ни глянешь,
Столько неги и отрады,
Сколько в девах, облаченных
В лучшие свои наряды.
Ветерок с реки стремится
Голубое снять убранство,
Но серебряною рябью
Стало водное пространство.
Скажешь ты: «Узор на ткани —
Эти солнечные блики!»
И светилу прямо в очи
Смотрит полдень златоликий.
* * *
С востока торопится
Конь золотистый, тесня
На запад, окутанный тьмой,
Вороного коня.
Как спящего очи,
На ранней заре, с неохотой,
Прекрасная эта река
Расстается с дремотой.
Цветы упоительны:
Вместе с явленьем денницы,
Дыша ароматом, они
Раскрывают зеницы.
Сиянье востока
Становится вскоре видней,
А звезды падучие —
Душ оскорбленных бледней.