Однажды, в тихий вечер, среди душной мглы, Саида умышленно скрылась от всех и зашла в самую чащу сада. Она слышала, что ее звали, но не откликалась. Ей особенно сильно хотелось остаться несколько мгновений одной.
Едва пробравшись не по дорожке, а просто через чащу, она вышла на открытую полянку. И тут ей пришло на ум, что нянька Аикса никогда не водила ее гулять в ту нижнюю часть сада, которая разстилалась теперь пред ней по покатому холму.
Это соображение удивило Саиду. Почему за столько лет ни Аикса, ни подруги никогда не ходили с нею гулять по самому низу холма.
«Может быть, там что-нибудь страшное», подумала Саида и уже готова была крикнуть и присоединиться к подругам. Но вдруг непреодолимое любопытство потянуло ее. Ей захотелось спуститься с холма и побывать там, где никогда, ни разу не была она.
Внизу, за чащей обширнаго сада, виднелось тяжелое уродливое здание с маленькими окнами. Над зданием не высилось ни одного минарета, не было ни одной грациозной арки, ни единой колонны. Все здание походило на огромный, продолговатый темный ящик.
Саида спустилась робко по холму и решила приблизиться к самой стене этого уродливаго здания. Здесь, сквозь ветви, увидела она пред собой два окна, такия же, как в Альказаре, но в них были железныя решетки.
Саида глянула в обе стороны и увидала, что вдоль всего здания виднелись два ряда таких же окон с железными заграждениями. Нижния окна были почти у самой земли. Если там было жилье, то очевидно, это были подвалы. Саида стояла разочарованная. Она думала, что увидит тут что-нибудь более любопытное.
Она хотела уже вернуться, но вдруг вздрогнула и затрепетала всем телом. Из ближайшаго к ней окна послышался протяжный стон, слабый, болезненный, за сердце хватающий.
Добрая и мягкосердая Саида не могла выносить человеческих стонов. Не часто они долетали до нея — дочери калифа, обитающей в высоком Альказаре. Но однако она хорошо знала, что есть на свете несчастие, и могла, конечно, и разумом, и сердцем отличить плач от смеха, стон от песни.
Не успела Саида прийти в себя, как из других окон послышались ей другие стоны. Она обомлела и, как околдованная, боясь двинуться с места, стояла как истукан.
Стоны замолкли, но через несколько мгновений снова в ближайшем от нея окне раздался более тихий голос, еще сильнее схвативший ее за душу. Этот голос стал произносить чуждыя ея слуху слова, но она почувствовала, что это слова молитвы.
Кто же это может быть? Что это может быть? Какия это существа так страшно стонут и так странно молятся?
Саида думала, что только в беднейших частях города обитают несчастные, а вдруг здесь, около самаго Альказара, мучаются люди.
Придя в себя, дочь калифа поспешно удалилась от страшной стены уродливаго здания. Скоро нашла она своих подруг, резвящихся вокруг большого мраморнаго бассейна, невдалеке от террасы дворца.
В ту же ночь Саида мольбами, ласками и слезами выманила у старой Аиксы обяснение тайны. Аикса созналась питомице, что потому никогда не водила ее в нижнюю часть сада, что повелитель калиф строго воспретил кому-либо ходить туда.
Под холмом, в этом угрюмом здании, в казематах и подвалах, заключены пленныя собаки Кастильцы и другие христиане, люди звероподобные и лицом и нравом.
Когда их забирают в плен после какой-либо битвы, то сажают там и они умирают, обреченные на смерть голодом.
Аикса присоветовала питомице никогда более не ходить близко к стене каземата, так как христиане порождение злого духа. Если кто-либо из них увидит ее, поглядит на нее, то может сглазить и сделать на всю жизнь несчастною.
Глава III
Несколько дней, даже и ночей продумала Саида о нежданном открытии. Наконец, однажды в ясный полдень она точно также отдалилась незаметно от своих подруг и пошла к роковой стене с решетчатыми окнами. Здесь долго боролась она сама с собой, но наконец решилась, подошла к самой стене и заглянула чрез решетку одного из окон.
При ярком солнечном дне, несмотря на тьму в самом здании, Саида разглядела на земляном полу подвала фигуру молодого человека в странном наряде, не похожем на одежду правоверных.
Саида ожидала увидеть нечто страшное и быть перепуганною, а вместо этого она увидела несказанно красивое бледное лицо, черные, как смоль, кудри, черные, красивые, но как бы потухающие глаза.
Саида наклонилась к самой решетке. Лежащий узник увидал ее и кротким, слабым взором посмотрел на нее. Он тихо, через силу, произнес какия-то слова, но Саида не поняла их. Она стояла, как потерянная. Она понимала лишь одно, что вид этого страдальца узника не внушает ей ни малейшаго страха, а чрезмерную жалость. Даже более того… Он ей мил!