Народ, видевший его, невольно сторонился, молча и боязливо жался к стенам домов и трепетно взирал на него. Он невидимыми шагами двигался по улице прямо к Альказару, будто не шел, а тихо несся…
И вдруг сплошную черную тучу прорезал яркий луч солнца и скользнул вниз, но осветил только этого одного человека. Он один ослепытельно сияющий среди окрестной тьмы — был чудом. Ужас проник в сердца и многие не могли вынести его вида и падали ниц.
Он поднялся, но не шагами, а тихо скользя по большой мраморной лестнице Альказара, миновал все горницы и безшумно явился около ложа, где была недвижно распростерта умирающая дочь калифа. Он приблизился к ней, коснулся рукой ея головы и вымолвил:
— Встань и ходи!.. Вера твоя спасла тебя…
Саида затрепетала, улыбнулась, осенила себя христианским знамением и поднялась с ложа смерти, здоровая, цветущая как когда-то… Прежняя Саида, красавица и счастливица.
Обезумевший от восторженнаго счастья Абен-Серрах приблизился к неведомому чудному человеку и воскликнул:
— Кто ты, о дивный муж?!
— Я врач из Іудеи…
— Тебе, по обету моему, отдаю половину моего царства.
— Царство мое не от мира сего. Я послан Богом во славу Его исцелить твою дочь.
И тою же невидимою тихою походкой вышел из Альказара и из города этот чудный человек. И так же сопутствовал ему, идя над ним и освещая его сквозь черную тучу, — один ярко сияющий солнечный луч.
Саида осталась жить на свете, но калиф все-таки потерял свою любимую дочь. Юная Мавританка после беседы с отцом, которая осталась для всех тайною, покинула Альказар и калифат и исчезла безследно.
Вскоре после этого в столице калифата появился юный Мавр, немного странно произносивший арабския слова, якобы от прирожденнаго косноязычия. Он всячески старался проникнуть в Альказар, хотя бы простым служителем, но разспрашивая обитателей, он узнал одну весть. А когда узнал ее, то упал без чувств на том месте, где стоял.
Это был Алонзо рыцарь, который из-за страстной любви к Мавританке обучился арабскому языку и надел одежду, которую прежде презирал.
Он пришел сюда с тем, чтобы во всем признаться самому калифу и, будучи сам царственнаго происхождения, просить руку и сердце его дочери.
За это он хотел принести такую страшную жертву, о которой до той поры никто никогда не слыхал. Он решался перейти в магометанство.
Известие, что красавица Мавританка уже не обитает в Альказаре, что она умерла и, как бы воскреснув вновь, исчезла с лица земли, поразило рыцаря чуть не на смерть.
Прошло много лет. В Старой Кастилии, в дебрях Гвадарамских гор, появились две обители: мужская и женская. Оне были разделены между собой быстрым и грозным горным потоком.
Игуменья женской обители была прекрасная юная магометанка, перешедшая в веру Христову. Ея имя было — Мария. Игунен мужской обители был прежде отважным рыцарем. Имя его теперь было — Іосиф.
Но сердца и все помыслы Алонза и Саиды, умерших для мира, влекло к горному потоку и за него.
Святой Христовал
Давным-давно тому назад, жил в Испании молодой малый, по имени Оферо. Он был страшного роста и ужасной силы, но нрава миролюбивого. Так как он был сирота, то никто не воспитывал его и не учил смолоду, и он, как младенец, ничего не знал. Было ему уже за двадцать лет, а он и не слыхал никогда, что есть нечистые силы, дьявол и что есть и добрые духи, есть Бог надо всем и всеми.
Вот так-то и жил он, работая в батраках, от зари до зари у одного поселянина, злого и скупого человека. Много заставляли его работать, пользуясь громадной силой, а есть давали ему мало. Никогда не наедался он досыта, всегда был голоден… и — что всего страннее — хоть и много бы подали ему есть, он все уплетет, и все-таки голоден.
Вот однажды Оферо загрустил и стал рассуждать сам с собой вслух:
— Эдак жить нельзя. Помрешь с голоду как раз. Вон другие батраки похуже и послабее меня, а всегда сыты, вечером гуляют по селу с гитарами, песни поют, ночью ходят к невестам под окна. Я один, как оглашенный, живу, ни невесты, ни гитары, да и живот пустой.
— Надо найти такого хозяина, который содержал бы хорошо! — сказал кто-то за его спиной.
Оглянулся Оферо, стоит пред ним старушонка дряхлая, худенькая, чернорожая…
— А где я найду такого хозяина?
— Ступай, ищи. Тот, кто не имеет себе равного по росту и силе, должен служить тому, кто не имеет себе равного по могуществу.