— Он погиб героем.
Коля отвернулся от присевшего рядом Рома, поспешно вытер текущие слезы.
— Как и все здесь, — голос предательски задрожал, выдал горечь переживания, сорвался.
— Верно, — Ром внимательно посмотрел другу в лицо. — Так же как и то, что ты плачешь. Это хорошо. Значит, ты еще жив. Значит, ты еще человек.
— Я уже не знаю, кто я, — глухо выдавил Коля. Поднялся, окровавленной рукой подхватив меч. Исподлобья глянул на Рома. — Идем. Битва еще не окончена.
Собственная слабость бесила. Больше всего на свете хотелось вырвать чертову решетку с корнем, отбросить прочь и выйти из камеры. Удавить черного колдуна и спасти Эдель. Но как? Если и рукой нельзя пошевелить, чтобы не вызвать приступ дикой боли. Стиснув зубы, Элиор смог перевернуться, дотянуться до железных прутьев. Даже подползти ближе к выходу, к робкому свету, едва заглядывающему в мрачный закуток его темницы. На большее не хватило. Мизерное расстояние до решетки забрало остатки сил.
Эдель там, наверху. В страшной опасности. Что стало с Аргентом и Евой, Элиор не знал… Брат — единственный кто мог бы помочь. Но его здесь нет.
"Дэнни, — позвал он, все еще держась за холодный металл — братишка…"
Боль прожгла грудь, и он снова провалился во тьму.
Где-то наверху молодой человек остановился и прислушался к себе. Дотронулся до рваной раны на плече, прищурился, словно раздумывая, куда идти. А потом свернул в один из многочисленных коридоров замка…
— Кайл, ты куда? — Ром не отставал ни на шаг.
Тот не ответил, сосредоточенно выбирая одному ему ведомый путь.
— А как же Фаридар? Ты же собирался…
— Ром! — Коля резко остановился, свирепо просвистел. — Не хочешь — не иди. Я тебя с собой не зову!
— Успокойся, — Ром примирительно поднял руки. — Я просто хочу знать, куда теперь мы идем.
— Брат в беде. Если не успеть вовремя — умрет. Я не прощу себе.
— Хорошо, — показывай дорогу.
Коля жаждал встречи с Фаридаром. В зрачках снова пробегала желтизна: гворр приходил в себя после сражения, накачивал себя магией. Минуты промедления, минуты отсроченной мести мучительно выворачивали нервы. Но душа рвалась в другое место. Привыкнув доверять интуиции и внутреннему голосу, Коля не мог не внять зову. В подземной лаборатории умирал его брат. И отчаянно нуждался в помощи.
Он ускорил шаг, отдавшись притяжению магии крови.
Вдалеке громыхнули двери. Неужели Фаридар вернулся? Что ему здесь надо? Прикончить узника? Он и так почти труп. Жизнь утекала, покидала обожженное магическим ударом тело. И даже тьма подземелья уже не казалось такой непроницаемой. Прямо под потолком кружились серебристые мотыльки, стряхивая с крыльев белоснежные пылинки. Странный и прекрасный танец, исполнялся только для одной души, готовой отправиться в великое путешествие в долину предков…
— Элиор! Не смей! Слышишь?
Мотыльки разозлились. Забили крылышками, разлетелись по стенкам тюремной камеры. Расселись, пристроив толстые брюха между каменными стыками. Вытянули лохматые усики, ожидая, когда отходящая душа вновь обратит на них внимание.
— Дыши! Брат!
Словно электричеством пронзило тело. Оно, оказывается, еще способно чувствовать. Способно… жить?
— Давай, дурень!
Поток энергии обволакивал, проникал внутрь, обжигал целебным огнем рану, наполнял силой.
— Бери. Больше.
Элиор захрипел, закашлялся, выгнулся навстречу горячей мощи, впитывая ее целиком. Когда она иссякла, открыл глаза и уперся в пылающий золотом взгляд.
— Дэнни, — губы едва шевельнулись. — Глаза опять желтые.
— Хорошо, — облегченно вздохнул брат. — Жить будешь.
Элиор сел, с удивлением обнаружив, что может двигаться. Посмотрел на грудь. Разорванная и опаленная рубашка открывала длинный, узловатый шрам. Он все еще горел, напоминая, что минуту назад здесь зияла страшная рана.
— Как тебе удалось?
— С трудом.
Только сейчас Элиор заметил смертельную бледность на лице брата, порезы и царапины на руках и шее, окровавленную одежду. Он еле держался на ногах, особенно после того, как отдал часть силы на исцеление.