Бас не спеша пролетал над крышами домов под небом цвета стали. Андер смотрел на город своего детства и его зрение как бы раздваивалось.
Он видел и ту Ольвию, над которой летел Посол Цеха мостовщиков Олли Андер, и ту, по которой когда-то бегал маленький Олик Андреев. Старая Ольвия была огромной как мир и также разумно устроенной. Здания ее исторического центра, к которому Андер сейчас приближался, возвышались величественно и загадочно. Гигантский цилиндр климатической машины обозначал центр Вселенной. Вся остальная реальность концентрически разбегалась от него в разных направлениях, от сильного к слабому, от упорядоченного к хаосу. Центры раздачи продуктов, одежды и предметов первой необходимости одним своим видом свидетельствовали об устойчивости и надежности мира. В следующем круге шли дома, где жили соседи и одноклассники, верные друзья - Капитан Фил и Рыжик-Темис, умные учителя и мудрые муниципалы. За ними простиралась зелень парков, коробки промзоны, дачные окраины.
Одновременно, взрослый Андер видел развалины древнего города, больше ста лет назад подлатанные и укрепленные дешевым прочным составом. Один из нескольких десятков лагерей беженцев, в считанные месяцы оснащенных ленсами установками для обеспечения стоящих на грани гибели аборигенов самым необходимым. Чрезвычайный центр концентрации людей, чья временность оказалась слишком продоложительной, превратившись в вечный статус-кво.
Андер разглядывал сверху поддерживающую жизнь Ольвии инопланетную инфраструктуру, некогда сшитую на скорую руку, нелепую и громоздкую. Он видел примитивность нависающего над городом круглого силового купола, и насильственность расходящихся от центра кругов, наложенных на не приспособленные изначально к такому устройству города кварталы.
Эти две Ольвии проплывали перед ним одновременно, проступая друг в друге. К одной он испытывал нежность и чуствовал тихую грусть. На другую смотрел с интересом и... жалостью.
Бас опустился на площади перед мэрией. Мембрана разошлась, и в салон дохнуло жарким воздухом центра. Андер с Филом из вагона вывалились из вагона прямо в увлеченно гомонящую толпу. Фил молча протащил Андера через толщу народа, бесцеремонно распихивая попавшихся на пути.
Андер оказался перед неровным кругом, нарисованным мелом на черном псевдоасфальте. За меловой линией, окруженные людьми, стояли двое: длинноволосый молодой парень с раскосыми глазами и скрещенными на груди руками в серо-синем комбинезоне и мужчина обычной для Ольвии внешности с нервным лицом и небольшими усиками.
Усатый обвиняюще показывал пальцем на длинноволосого.
-... Ваше движение блокирует запрет живорождения! Вы знаете, что каждый ребенок, произведенный на свет подобным образомнаносит организму женщины непопровимый вред? Не говоря уже, что нередко роды приводит к смерти матери! И это убийство женщин они называют сохранением традиций?
Часть толпы неодробрительно загудела. Андеру стало интересно, что ответит уйгур.
- Прочувствованная речь, - холодно заметил длинноволосый, - Только хотелось бы узнать, сколько за нее заплатил Цех акушеров.
- Что за наглая клевета? П-попрошу объясниться! - опешил усатый.
- Вы прекрасно знаете, что в Ольвии, как и в других стэйтах, нет репродукционного оборудования, сравнимого с тем, что есть у Цеха акушеров, - не задержался с ответом длинноволосый, - И Цех его не продает. По сути это означает монополию Сумерек на выращивание детей вне материнской матки. То есть, законопроект о запрете живорождения - это попытка отдать ленсам последнее, что еще у людей осталось - возможность самим рожать и воспитывать своих детей.
Публика взревела.
- Так надо самим создать нормальное оборудование, а не калечить женщин! - закричал, было, усатый, но тщетно: длинноволосый вовремя вбросил аргумент, бьющий по чувствам людей. Усатый затравленно огляделся. Он еще попытался что-то возразить, но его слова утонули в согласном скандировании "Усатый - вон! Усатый - вон!". И он поспешно ретировался.
Фил сделал приглашающий жест.
- Ну что, Олик, может, защитишь честь Сумерек?
- Я лучше посмотрю, - отмахнулся Андер.
- Трусишка, - удовлетворенно резюмировал Фил.
- Просто не хочу, чтобы меня узнали. Желаю побыть Гаруном аль-Рашидом, - пояснил Андер.
- Кто это? - не понял Фил.