Вариант с устранением Константина я не рассматривал: вряд ли моим заклятым родственникам хочется привлекать к этому делу внимание до того, как они выполнят свои намерения.
Госпожа Штайер, тем временем, соизволила обратить внимание и на меня. Приблизившись, она с брезгливым выражением заглянула мне в чашку.
— Это что, кофе? — возмутилась она. — А ты знаешь, что детям его нельзя? Георг?
— Господин барон сам приказал его подать. Это его любимый напиток, — вмешался управляющий, убирая коммуникатор в карман.
— Андер, а покажи мне свою комнату, пожалуйста, — неуклюже попыталась смягчить градус накала вторая дамочка, с лицом особы регулярно закладывающей за воротник не меньше «фанфыря» в день чего-то весьма крепенького. Причём, попытка скрыть красный цвет лица под толстым слоем штукатурки оказалась заранее обречена на провал.
Подскочив ко мне, она требовательно протянула руку, считая, что я должен немедленно вскочить и побежать показывать все свои игрушки. Наткнувшись на мой ироничный взгляд, она слегка растерялась.
Естественно, никуда я идти не собирался. Всё, что я сделал — брезгливо отставил на столик чашку, укоризненно посмотрев на возмущённую Штайер.
— Георг, распорядись, пожалуйста, чтобы мне принесли новый кофе. Мне не нравится, когда в мою чашку заглядывают незнакомые люди. Отец говорил, что это — не гигиенично, и можно подхватить какую-нибудь заразу.
Слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, но, само собой, на этом я останавливаться не собирался.
— Госпожа, как вас там?… Скажите, пожалуйста, вас не учили представляться собеседнику, прежде чем предлагать ему уединиться в его комнате. Не знаю, что вы задумали, но ход ваших мыслей мне абсолютно не нравится. Георг, прикажи охране, чтобы присматривали за этой дамой и больше ко мне её не подпускали. Это — первое!
— Да что ты себе позволяешь!?
Это была единственная фраза, которую дамочка смогла произнести, хватая воздух ртом и стремительно приобретая цвет переспелого томата, который сейчас с разгромным счётом выигрывал у «штукатурки».
— Второе, господа, — сделав многозначительную паузу, убедился, что всё внимание сейчас приковано только ко мне. — Где ваши манеры? Кто вас учил врываться в чужое родовое поместье, и вести себя, словно вы до сих пор находитесь у себя дома? И почему вам должен на этот факт указывать ребёнок? Не стыдно? Дик, простите, вас это не касается, — повернул я голову в сторону растерянного следователя. — Я так понимаю, вы лицо подневольное. Госпожа Штайер? Дама, которая не соизволила представиться? Мне кто-нибудь ответит на мои вопросы?
Расширенные глаза и зарождающееся в них негодование, переходящее в ярость, доставили мне неописуемое удовольствие. По моим расчётам, дамы должны сейчас сорваться, что и произошло через десяток секунд. Им бы выдержку Камилы он Фарен — разговор мог повернуться иначе, но либо моя тётя совершенно не умела подбирать кадры, либо вынуждена была воспользоваться тем персоналом, который имелся на данный момент в наличии.
Таскать за уши, как я втайне надеялся, меня никто не стал, как и применять физическую силу. А жаль — можно было прокатиться на той повозке, что и с покойным Аланом.
— Георг, а что сказал Константин? — обратился я к управляющему, предоставив возможность Илоне Штайер и её коллеге дозревать до нужной кондиции.
— Он… задержится, — многозначительно произнёс Георг, подтвердив то, что я и так знал. — Обещал прибыть к ужину и очень сокрушался, что у него появились неотложные дела.
«Серьёзно взялись, раз нашли рычаги давления на мага его ранга».
— Ничего, мы можем ужин и отложить до его возвращения, — спокойно кивнул я.
Тем временем госпожа Штайер, наконец, пришла в себя.
— Дик, помогите, пожалуйста Анне подготовить девочек к переезду. Мы все прекрасно увидели, что дальнейшее нахождение в этом доме для их возраста просто неприемлемо, — мстительно отчеканила Илона.
Ещё один «пазл» занял своё место. Они решили перестраховаться и надавить на меня с помощью моих сестёр. Что ж, пора заканчивать этот театр.
— Послушайте, господа, — заволновался Георг. — Я предлагаю всем успокоиться и разобраться во всём…
— А здесь нечего разбираться! — отрезала Штайер. — Уже и так всё понятно. Управляющий со слугами сам по себе, дети предоставлены неизвестно кому, начальника охраны, который должен контролировать их безопасность, нет на месте. Дети воспитаны дурно, если их воспитанием вообще кто-то занимался. Кофе пьют. Наверное и едят, что придётся… Их нужно забирать в Убежище, где до их совершеннолетия ими будут заниматься нормальные преподаватели, которые научат всему, что должен знать и уметь дворянин, оказавшийся в их положении.
«Ещё один прокол. Откуда бы тебе, милочка, знать, что Арнье нет на месте?».
Убежище, говорите? Такого пафосного названия обыкновенного интерната, хоть и дворянского, я ещё не слышал.
— Георг, вызови, пожалуйста, охрану, — скучающе зевнул я. — Дамы, похоже, торопятся по делам.
— Простите, господин барон, — подал голос следователь. — Но у них на руках предписание, и, боюсь, что я им не смогу помешать, — взглянув на нетронутую чашку с кофе, он торопливо поднялся с изящной софы. — У них есть законные основания.
Полностью сосредоточившись на разговоре, я даже пропустил тот момент, когда в гостиной появилась Энис с нашим кофе, незаметно расставила чашки и так же тихо испарилась.
Когда в комнату зашли четверо парней, один из которых участвовал с нами в ночной поездке на завод, я испытал облегчение, а вот в глазах Штайер не было ни капли растерянности, что казалось странным.
— Господин следователь, смею вас заверить, что всеми их предписаниями они могут воспользоваться по прямому назначению. В уборной, например, — взяв новую кружку, я неторопливо сделал глоток. — Из этого дома, кроме вас, никто сегодня не уедет, пока я того не пожелаю. Хотя, лично вы можете составить мне компанию и остаться на завтрак. А вот этих двух невежливых тётенек, я прошу покинуть территорию нашего поместья немедленно. Глен, проводите их, пожалуйста, за ворота поместья.
В следующее мгновение, перебивая запах кофе, в нос ударил цветочный запах, принадлежность которого я затруднился определить сходу. Я даже не успел вернуть чашку на столик, когда, закатив глаза, моя, дёрнувшаяся было к женщинам, охрана рухнула на мраморный пол без признаков жизни.
Властно встряхнув кистями, госпожа Штайер повернулась к нам.
— Когда у меня на руках предписание, никто не может мне мешать выполнять свой долг, господа. Дик, Анна — готовьте детей к переезду. Господин Георг, проводите меня туда, где вы сможете подписать необходимые бумаги.
— Но я же не имею права, — побледнел Георг, беспомощно взглянув на меня, ища поддержки.
— Уверяю, ещё как имеете, — отмахнулась Илона. — Ведите же. За охрану не беспокойтесь, здоровый сон ещё никому не вредил.
Цветочный запах схлынул так же внезапно, как и появился, раскрыв мне, что у Илоны Штайер присутствуют магические способности, которые она только что наглядно продемонстрировала. Вот только не нужно ей было трогать моих людей.
Холодная ярость окутала меня в один момент, заставив пронестись волну Силы сквозь всё тело, подарив неожиданный прилив бодрости.
Глубоко вдохнув запах ненавистного ментола, я аккуратно отставил чашку в сторону и поднялся на ноги, совершенно не обратив внимание, что вместо положенного места на столике, чашка зависла в воздухе, окутавшись сеткой постоянно перемещающихся молний. Тихое потрескивание привлекло внимание всех, находившихся в этот момент в комнате.